Затем на экране пошли начальные титры: автор сценария, режиссёр,
роли исполняли и наконец, выплыло название самого фильма - «Так не
бывает». Я искоса посмотрел в кинозал и отсвет от горящей на экране
картинки выхватил лица зрителей, которые ютились на первых четырёх
рядах. Как встретит мою короткометражку остальной народ, мне
оставалось только гадать и слушать. Кстати, коллеги по киношному
ремеслу первый раз громко проявили себя, когда конвоир подвёл Федю
Косого к тюремной камере.
– Заходи-заходи, как и обещал, двухместный номер со всеми
удобствами, – сказал охранник, а Федя, скорчив недовольное лицо,
стал возмущаться:
– Чё сюда что ли? В клетку? Ну, вы даёте. Да я только неделю
назад как из санатория выписался!
На этих словах вплотную к решётке подошёл дядя Лёша Смирнов и
так мощно отыграл лицом, изобразив на нём крайнюю степень
возмущения и одновременно детское любопытство, что зрители, не
выдержав, дружно захохотали. Кстати, и второй взрыв гогота не
заставил себя долго ждать.
– Иду значит, смотрю, а навстречу идёт …, – произнёс Федя Косой,
сидя уже на нарах напротив своего сокамерника.
– Участковый? – спросил дядя Лёша Смирнов, чем снова привёл в
восторг собравшуюся публику, которая почти весь дальнейший диалог
двух нарушителей закона встретила на ура.
А техники, которые также как и я, смотрели фильм, стоя в
проходе, ржали, вообще не переставая, после каждого слова главных
героев: «Иностранка? Ха-ха-ха. Инвалидка что ли? Ха-ха-ха. Сам ты -
инвалид. Это памятник без рук, а она с руками! Ха-ха-ха». А мой
армейский дружок, Генка Петров, согнувшись пополам, выдавливал из
себя короткие звуки похожие на всхлипы: «хе, хе, хе, хе».
– Красивая девчонка, – шепнул кто-то из техников, когда на
экране появилась актриса Нонна Новосядлова, с которой Савелий
Крамаров встретился около комиссионного магазина.
– А браслетик со змейкой и одним изумрудным глазком, тоже у вас?
– спросила девушка, удивлённо похлопав огромными ресницами.
– И браслет тоже у меня. Хи-хи-хи! – хохотнул Косой.
– Ты что на овощной базе работаешь? – в следующем кадре спросил
Федю Косого дядя Лёша Смирнов, когда действие резко перенеслось в
тюремную камеру.
– Сам ты - овощебаза, – ответил Савелий Крамаров, чем вновь
довёл всех зрителей до истерического гогота.
– Хи, хи, хи, не могу, – трясся рядом со мной Генка Петров.