Даже, державшийся до поры до времени, директор киностудии Илья
Николаевич, поддавшись общему настроению, громко загоготал. Лично
я, на всё экранное действие взирал, лишь немного улыбаясь, так как
каждую фразу знал наизусть. И чувствовал я себя в эти мгновенья
поваром, который больше не может смотреть на еду. Наконец герои
моей короткометражки оказались в ресторане «Нева», куда Федю Косого
пригласила сотрудница милиции Зина, в исполнении актрисы Нонны
Новосядловой.
– Маэстро, я неделю назад из командировки приехал в отпуск,
сыграй нашу, пионерлагерную. Ха-ха! – издал короткий смешок Федя
Косой, сунул десять рублей в раструб саксофона и начался дикий
танец.
С этим эпизодом на монтаже я промучился больше всего, потому что
делал очень короткие монтажные склейки. Вот в кадре появилось на
крупном плане комичное лицо Крамарова, затем замелькали ноги
киноактёра, выделывающие что-то среднее между твистом и
рок-н-ролом. Потом на четыре секунды я показал музыкантов и Эдуарда
Хиля, певшего: «вода-вода, кругом вода». Следом пошёл танцпол
ресторана общим планом. И в этот момент, за отжигающим в танце
Федей Косым, совершенно случайно попали в кадр посторонние
посетители, которые были немного навеселе и тоже решили
поразвлечься. А чего стесняться? Подумаешь, снимается какое-то
кино. Я их специально не вырезал, с выпивохами эпизод получился
гораздо смешнее.
Следующим кадром я пристыковал крупное лицо красавицы Нонны,
которая, сидя за столом, смотрела на всё это танцевальное
безобразие и загадочно улыбалась. А дальше, отыграв один куплет и
припев, барабанщик на ударных выдал барабанную сбивку: «Ту-ту-ту,
бац!». И довольный собой и немного уставший, Федя Косой плюхнулся
за столик, где его уже поджидал официант, в исполнении Леонида
Быкова.
– 144 рубля? – удивлённо вскрикнул Крамаров-Косой, увидев
принесённый счёт. – Откуда взялись такие цены, дядя? Что это за
цифры такие подозрительные?
– Довожу до вашего сведения, молодой человек, что 144 - это
статья УК РСФСР, – усмехнулся Быков.
– Вы обвиняетесь в краже вещей гражданки Никаноровой, – Нонна
показала Феде красные корочки, в которые Крамаров буквально упёрся
взглядом.
В этот момент в кинозале народ как-то резко перестал улыбаться.
Но когда Федя Косой, кинувшись наутёк, выбежал из кадра, а затем
через секунду его кто-то силой вернул в согнутом виде обратно,
зрители вновь громко захохотали. Ведь лицо Савелия Викторовича мало
того что было удивлённым и смешным, в его глазах застыл страх,
обида и внезапная растерянность.