У бабушки хороший слух. От «чертей
собачьих» у неё чуть заметно «подвяли уши». Ещё бы им не подвянуть.
Она же из приличного общества. Хотя, как я слышал от знающих людей,
в том приличном обществе, из которого вышла бабушка, а именно в
институте благородных девиц, можно было и не такое услышать.
— Что там такое? — спросила мама. —
Какие черти собачьи?
После маминого вопроса, уши у бабушки
ещё немного подвяли. Снова от чертей. Я сказа маме, чтобы она
больше не произносила ничего про собачьих чертей, а то уши у
бабушке совсем завянут, и дал маме письмо:
— На, сама прочитай.
Видимо, бабушкины уши после третьего
упоминания о собачьих чертях совсем завяли, и она ушла из
«кухни-прихожей» в заднюю комнату. Наверное, поливать завянувшие
уши, чтобы снова сделать их не завядшими.
— Да, странно, — согласилась
мама.
— Ага, и сегодня как раз тридцатое.
Придётся ехать и разбираться какого чёрта им от меня надо.
Как раз во время произнесения моего
«какого чёрта» в кухню вышла бабушка. После этого уши завяли уже у
нас с мамой. На шум пришёл со двора дед, а за ним Вова. Они там
пилили дрова, но бабушку они услышали, несмотря на шум от бензопилы
«Дружба».
— Что случилось? — спросил дед.
Бабушка, используя речевые обороты, не принятые в приличном
обществе, но, видимо, употреблявшиеся в среде воспитанниц института
благородных девиц, объяснила, что случилось. Уши, в этот раз,
завяли у брата с дедом.
Ну ладно, чёрт с ними, с ушами. Я
взял у мамы денег на проезд, и отправился на станцию, прихватив с
собой письмо. Пользоваться телепортацией не стал, помня вчерашнюю
отключку.
Доехав на электричке до вокзала
Горький-Московский, я пытался узнать у пассажиров на вокзале, а
потом просто у прохожих, на чём можно доехать до улицы Свердлова. Я
ведь ездил туда на учёбу из Автозаводского района, а от вокзала
никогда туда не ездил. Всё было бесполезно. Одни просто
отмахивались или проходили мимо, другие сами не знали, как туда
добираться. Наконец, одна расфуфыренная до высшей степени
стиляжести девица посоветовала спросить об этом в железнодорожном
отделении милиции.
До отделения идти не пришлось. Я не
успел пройти пяти шагов в направлении милиции, как навстречу
попался младший милицейский лейтенант. Он без лишних вопросов
объяснил мне, на каком автобусе доехать до улицы Свердлова. Даже
показал рукой, где находится остановка. Хорошо, что это не
девяностые годы из будущей неизменённой реальности. Если бы я с
таким вопросом обратился к работнику милиции в те, ещё не
наступившие, времена в своём теперешнем возрасте, проблем поимел бы
выше крыши.