— Что это за херня сейчас была? — когда я на взводе, в
выражениях могу и не стесняться, — это что за престарелые скауты
нас пытались атаковать?
Дед молчит. Я завожусь сильнее.
— Что в автобусе? — спрашиваю.
— Не твоего собачьего ума дело, — устало отвечает дед,
отвернувшись к окну.
Ладони закипают, жар щекочет пальцы. Павлин тоже, видимо,
чувствует, что обстановка накалилась.
— Остынь, — негромко произносит он, полуобернувшись, — глупостей
не наделай.
Я выдыхаю, разглядывая деда.
— Кто ты? — спрашиваю, хотя примерно догадываюсь.
— Граф Вознесенский, — с презрением отвечает он, — Владимир.
— Александр Кравцов, — киваю ему я, и он с интересом
приглядывается:
— Николая сын?
— Да.
Дед пренебрежительно цокает и снова отворачивается. Что ж ты
будешь делать! Ну не пытать же его, в самом деле.
Мы несёмся к Дворцу Императора, его стеклянные стены уже
поднимаются впереди, заслоняя горизонт, и я начинаю прикидывать,
что такого мог заказать Император с Рублёвки, за чем охотятся
другие аристократы?
Но, не доезжая до дворца, микроавтобус сворачивает и летит по
узким улочкам, оставив Боровицкий холм справа. Мы — за ним.
Старый район Москвы проносится мимо, домики тут лепятся друг к
дружке, кое-где проглядывают стелы с кристаллами во славу древней,
давно утраченной магии.
— Вам это с рук не сойдёт, — вдруг говорит Вознесенский, и
сжимает длинные тонкие пальцы в кулаки, аж костяшки побелели, —
нельзя вот так, средь бела дня, людей воровать.
— В автобусе люди? — такие расклады я ожидал, но до конца не
верил. Павлин на переднем даже присвистнул маленько, а Салага к
деду обернулся, посмотрел недоверчиво. Мне сразу история со Светкой
на ум пришла. Не её ли похитителям мы сегодня помогаем?
— Если в автобусе люди, зачем вы сами лезете? Почему в милицию
не обратились?
Граф горестно вздыхает и цедит сквозь зубы:
— Куплена у них вся милиция. Обращались уже.
Тут, вижу, впереди из проулка вылетает очередная тачка, и — то
ли водитель уснул, то просто растерялся — прямиком в бок микрика
влетает, того аж развернуло маленько. Но повезло — удар по задней
части пришёлся, и автобус даже не остановился, вильнул только.
Дед так и вскинулся, вцепился в подголовник Салаги, зубы сжимает
и не отрывает взгляда от тех, впереди.
Я тоже туда смотрю. Кого могут вот так похитить средь бела дня,
кому и для чего это нужно?