Пайрия крикнул стоящей у частокола женщине в
длинной шубе и бордовом тканевом платке. Та в ответ махнула рукой и
принялась осматривать загон.
– Большой
мана-человек с большой земли-мана. Устал-мана наверна? Пойдём
отдохнуть, пойдём отдохнуть, – обратился к гостю Пайрия.
– Да уже,
не мешало бы, – отдышавшись, ответил Степан.
Пайрия
повёл его за собой к жилищу, откинул плотную кожаную завесу,
отгораживающую вход, и пригласил зайти. Степан зябко поёжился и,
подышав на руки, продолжил стоять у входа и осматриваться по
сторонам. Он наслаждался теми короткими мгновениями покоя и
одиночества, когда, наконец, ему позволили быть предоставленным
самому себе, но назойливые ощущения преследования не покидали. Даже
после ухода охотника они заставляли вздрагивать от каждого шороха и
раз от разу оборачиваться. Неясные тревоги, исходящие со стороны
тайги, не давали продохнуть. Чтобы хоть как-то успокоиться и
привести мысли в порядок Степан решил довериться излюбленному хобби
и нарисовать стойбище. Он сделал уже множество снимков, но
фотографиям, как и прежде не доверял и решил для себя сделать
несколько набросков. Степан любил рисовать, он таким образом
отдыхал и хорошо освобождал голову. На обложке блокнота
изображалось сердце, нарисованное бывшей девушкой. Степан старался
его оберегать, сохраняя память о самых лучших в его жизни
отношениях. Жаль, что скоротечных, но таков был её выбор.
Из
соседнего чума вальяжно вышла кошка и вывалялась в снегу. Как уже
знал Степан – это считалось к непогоде. Жилище Пайрии было и впрямь
высоким, но не слишком выделялось на фоне остальных. Походило на
индейский вигвам, только сделанный из оленьих шкур. Плотные кожаные
стены по бокам украшали изображённые угольком рисунки животных, а
над входом висело несколько оберегов, сплетённых из сухих веток,
шерсти и птичьих перьев. Степан нашёл это приятным. Ненцы оказались
не отчуждены от искусства. Степан уже изрядно продрог и, не желая
заставлять хозяина ждать, зашёл внутрь.
В чуме оказалось просторно, как в
небольшой однокомнатной квартирке, лишённой громоздкой мебели, но в
то же время тепло и уютно. Свободно могли уместиться пять-шесть
человек. Было где развернуться и семье, и приезжим гостям. Жилище с
виду казалось простым и приземистым. Помещенье хорошо
вентилировалось, внутри будто работал