– Куда
полез?! Это только для нас!
Степан не
стал настаивать и расспрашивать о том, что они ели, глядя на то,
как кривились Анатролий с Лешим, он думал, что не многое
потерял.
Позже Ырнла поднесла остальные блюда,
обещающие необычный десерт. Пахли они всё также вкусно, но
выглядели отталкивающе. С щедрой хозяйской руки она подала еду на
стол и без лишней скромности буркнула что-то на родном языке, явно
не пожелав охотникам приятного аппетита. Вела себя так будто они её
объедали.
–
Ну-ка дикарка! Спой нам что-нибудь! –
Владимир привстал и шлёпнул хозяйку по бедру.
Степан едва не подавился от подобного
неуважительного жеста и громко откашлялся. Не такими самонадеянными
невеждами и бескультурными грубиянами он представлял себе кумиров.
Пайрия обжёг Владимира взглядом и поджал губы, но ничего не
ответил. Опасался, будто знал, что опьяневшие охотники способны
вытворить что угодно.
Ырнла села в стороне, рядом с мужем
и, стараясь отвлечься от обиды, затянула длинную заунывную песню.
Она умело играла голосом, как профессиональная певица. Степана
удивило, то с какой непринуждённой лёгкостью Ырнла брала высокие
ноты. Ранее неразборчивые и грубые слова нен-вада теперь сплетались
в удивительно мелодичное созвучие. Степан был очарован волшебным
горловым пением. От изумления он разинул рот и чуть не выронил
кусок жёваного мяса. Песня овивала умиротворением. Успокаивала и
смягчала накалившуюся в воздухе атмосферу неприязни. Слушая
мелодию, хотелось тотчас же подняться, расправить руки крыльями и
устремиться в полёт вдоль бескрайних тундровых степей вслед за
долгими протяжными звуками. Песня походила на колыбельную, но не
убаюкивала, а зачаровывала, не казалась монотонной и занудной, а
заставляла вслушиваться и проникаться таинством звучания.
Долгое время письменность местные
народы не знали, потому передавали вехи собственной истории из уст
в уста, часто слагая песни о значимых событиях жизни. Песнопение у
ненцев почиталось и приветствовалось. Для многих оно считалось
знаковым и являлось голосом души.
Затяжное пение Ырнлы скрасило
неприятный вкус добавки и колких взаимоотношений между охотниками и
Пайрией, позволило хотя бы видимо друг с другом примириться и
продолжить трапезу. Степан внимательно вслушивался в необычные
звуки, испытывая неповторимое наслаждение, но охотники его восторг
не разделяли и будто всё ещё голодные, увлекались ужином.