– Ну! Давай же! Давай-же жи-ви-и-и-и!
– обращался к подруге Степан и мощными частыми толчками чуть ли не
вдавливал её в снег.
Чи всё также лежала под ним, сама не
шевелились и безвольно сотрясалась под движениями как тряпичная
кукла. Левая рука Степана едва двигалась, сводя на нет все усилия.
Сходя с ума от тревоги, он приблизился к спутнице лицом и, зажав ей
носик, решил сделать искусственное дыхание. Вытянутая мордочка
девушки-важенки не позволяла привычным образом прислониться к
губам. Степан не знал, как подступиться, к тому же вторая рука едва
шевелилась, обмякши повисла, болталась плетью и ныла в плече. Под
нажимами пальцев сквозь податливую мягкость грудей он вдруг
почувствовал, как у Чи билось сердце, а нажатиями на шею
нащупывался пульс. Степан остановился, наклонился и, прислонился к
её густому подшёрстку. Прислушался. От соприкосновений с шёлковым
мехом у Степана по телу пробежали мурашки, а от сладкого
насыщенного запаха девушки-важенки закружилась голова и потекли
слюнки. Чи развеяла все самые страшные предположения слабым
дыханием. Степан обрадовался и встал, придерживая руку. Он боялся
находиться на заснеженном склоне и решил как можно скорее сойти
вниз. Подножья виделись недалеко, но спуск к ним выглядел крутым.
Одно неверное движение и можно поскользнуться и съехать с горы уже
по частям. Нести спутницу Степан не мог, он взял её за ногу и
потащил за собой волоком как мохнатый меховой мешок. Ударяясь
головой о камни и цепляясь рогами за уступы, Чи пришла в себя. Она
откашлялась, вырвалась и подскоком встала на ноги. От её рывков
Степан пошатнулся и едва не упал, но сумел устоять на ногах, поймав
равновесие.
– Ты жива! Жива! А я-то уж думал…
Он бросился спутницу обнимать, но Чи
от себя оттолкнула, вертикально вздёрнула ушки и грозно забеляла.
От удара в руку Степан вскрикнул и взялся за плечо.
– Ай! Ты что сдурела?! Я же тебе
помогал!
Чи хотела снова Степану навалять, но
изменила выражение мордашки, услышав его сдержанные стоны и
сдавленный терпением надломленный голос. Она сменила гнев на
милость, опустила ушки в жалостливом сочувствии, к нему
приблизилась, ощупала и обнюхала.
– Степне
эцаере[1].
– Что? Что не так? – теряясь в
неуверенности от вольных прикосновений подруги, замялся Степан.
Чи подошла, отвлекла на себя внимание
насыщенными сладкими запахами, излишним любопытством к телу и
непривычной близостью. Она осторожно взяла Степана за руку и умелым
движением дёрнула изо всех сил. Он затрясся в конвульсиях, громко,
пронзительно заорал и схватился за плечо. Чи тут же пугливо
осмотрелась, завертела во все стороны ушками и захлопнула Степану
рот. Прикосновение от её мягкой, покрытой шерстью ладони
почувствовалось словно от пропитанной мускусом нежной махровой
перчатки. Вдыхая запахи, Степан перетерпел боль, расслабился, будто
под действием наркоза, но тело всё ещё били судороги. Чи продолжала
нажимать ему рукой на лицо и успокаивать.