— Что мне сделать для вас, чтобы
хоть немного загладить свою вину? Может, какой-то тёмный артефакт
вам приглянулся, господин?
— Ну дай мне какую-нибудь книжку
почитать, если тебе так хочется мне услужить. Хоть немного поправлю
настроение, испорченное твоим наймитом, — раздражённо закатил глаза
Палпатин. В отличие от прошлой жизни, сейчас, когда напряжение
немного спало, суетливое угодничество хозяина лавки не доставляло
ему удовольствия, а наоборот, вызывало отвращение. Этот торгаш
будет лебезить и пресмыкаться, но как только представится такая
возможность, с радостью воткнёт нож в спину хозяину.
— Я понял, господин, — Горбин
стукнул головой об пол, наблюдая краем глаза, как смерть с косой,
стоящая в тёмном уголке магазина, разочарованно вздыхает,
отворачивается и уходит.
Он судорожно заметался глазами по
сторонам, но вдруг, что-то вспомнив, просиял лицом и прошептал:
— Давным-давно мне принесли на
реализацию одну очень страшную книгу. Магия тьмы просто истекает из
неё. Даже в драконьих перчатках, когда берёшь этот фолиант в руки,
то кажется, будто дементор ледяной лапой касается лба, а душа
начинает корчиться от страха.
— Неси, посмотрю, — приказал
заинтересованно Палпатин, и Горбин тут же подскочил и метнулся по
лестнице в подвал. Он прогрохотал по ступеням, заскрипел запорами
внизу и злобно помянул Мордреда, когда обо что-то споткнулся. Через
пять минут запыхавшийся торговец показался из подвала. Он осторожно
держал в вытянутых руках ларец.
— Книга в специальном саркофаге,
господин. Если бы не его защитные чары, невыразимцы и авроры давно
бы уже обнаружили эту вещь, — заискивающе проговорил Горбин.
Торговец поставил артефактное
хранилище на стол и осторожно распахнул крышку, тут же отступая в
сторону.
— Никто не смог прочитать эту книгу,
господин. Странный язык, я такого нигде не встречал. А магические
артефакты не могут перевести, что там написано, как будто такого
языка вообще нет в нашем мире.
Палпатин с подозрением посмотрел на
обложку книги и только чудом не изменился в лице. На чёрной коже на
неизвестном в этом мире языке была выбита надпись золотыми буквами:
«Экзар Кун — лорд ситхов».
Осеннее солнце, проникая сквозь
витражные стёкла, дарило атмосферу уюта и спокойствия. Вот только
состояние Палпатина было далеко от джедайского «нет эмоций, есть
покой». Впрочем, как и всегда. В его душе клокотала ярость и…
страх? Да, стоило признаться, что Шив опасался открывать эту
книгу.