Дима делает резкий рывок, я на автомате вдавливаюсь в стену, отстраняясь. Раньше мечтала о поцелуе, а сейчас хочу залепить ему пощёчину, чтобы прекратил нести эту чушь.
— Вот бы мне хоть немного твоей сообразительности, Дима.
Обидно. Меня ещё от «лапочки» не отпустило, а тут новое испытание. Я, оказывается, потаскуха, избавившаяся с сынком от ненужной невинности, чтобы теперь попасть к папочке в офис. А нельзя было, минуя сынка, в лесу заполучить папочку? Притвориться и сразу же стать «девочкой» Красинского-старшего. Зачем такие круговерти? Он-то мне зачем нужен был? Облить бы мажора ледяной водой, а лучше фруктовой, чтобы на белой рубашке остались оранжевые следы. Ревнует он, что ли, не пойму?
Молча смотрю на него, прижавшись к зеркальной поверхности. Он тоже молчит. Топчется рядом, с ноги на ногу переступает, скулы будто острее стали, желваки ходуном ходят, глаза мечут молнии, нос почти касается моего. С ума сойти, какой же он темпераментный.
Доказывать, что я не проститутка, а попала сюда случайно, не собираюсь. Да, мы с Димой знали друг друга мало, но неужели у него не возникло мысли, что я «не такая»? Он же видел, как меня трясло после нападения. Привык, что все притворяются? Я не понимаю! Или он решил, что я таким образом ухожу от деспотичных родителей? В его башке это всё выстроилось в схему, где я, узнав, что своим постоянным девкам Егор Валентинович даёт откуп в виде малосемейки, сбегаю от родителей на собственную хату, предварительно потренировавшись с его сыном? С ума сойти! Оправдываться? За что?
— Я просто прохожу практику в вашей фирме.
— Как удобно, Иванка. И как это у вас будет? Он очень часто уже не сможет — старенький! — усмехается Дима, обижая меня ещё больше, его взгляд ползает по моему лицу, ощупывает грудь, плечи, руки, трëтся о горячую кожу, точно ищет возможности вспыхнуть, разгореться и вскипятить кровь в заледеневших жилах. — Вот почему ты не ответила на моё приглашение, Иванка, заставив ждать полдня! Тебе было некогда, ты развлекалась в компании моего папочки.
Рыкнув, Дима со злостью бьёт ладонью по панели над моей головой, заставляя вздрогнуть. Так странно, несмотря на его слова и агрессию, меня захлестывают очень сильные эмоции. Я даже боюсь их. Внезапное сильное влечение к этому фантазёру, привыкшему, что всё вокруг покупается и продаётся, почти мутит мой рассудок.