Отвечаю, прямо глядя в его заплывшие жиром глаза:
— Нет, ты понимаешь неверно, — неуютно обращаться к такому
солидному человеку на «ты», но раз он мне тыкает, звать его на «вы»
значило бы признать подчиненное положение. — Никакого долга за нами
нет. Потому что мой человек ничего у тебя не брал.
— Да неужели? — Рязанцев саркастически вскидывает мохнатые
брови. — И как ты тогда предлагаешь, как теперь выражается
молодежь, разруливать наш ситуэйшн?
— Мой человек не смог выполнить работу, которую ты ему поручил.
В наших правилах делать для заказчика все возможное. Я приехал,
чтобы помочь Виталию справиться с заказом.
— А, то есть ты найдешь мою скрипку?
— Я не сказал — найду. Я сказал — сделаю все возможное.
Рязанцев рассеянно барабанит пальцами по столику красного
дерева:
— Что же, возможное так возможное. Справишься — будет за мной
должок. Сейчас одиннадцать утра… времени тебе даю до полуночи.
Действуй. Часы пробьют, и наш договор превратится в тыкву. Если не
справишься… ну, не станем забегать вперед. Проблемы следует решать
по мере их поступления. Чего тебе нужно для работы?
— Для начала — понять ситуацию. Почему ты уверен, что скрипку не
мог вынести из дома никто, кроме Виталия?
— Потому что в субботу… четыре дня назад… моя дочь Дина играла
на ней перед гостями. У Дины Дар к исполнению классической музыки,
поэтому я и купил ей настоящего Штайнера. После концерта, как
всегда, дочь убрала скрипку в шкаф в музыкальной гостиной. Гости к
тому моменту ушли. В понедельник днем хотела позаниматься, и на
месте скрипки уже не было. Вечером приехал твой Виталий, шарился по
всему дому. Машину его мой ротозей обыскать забыл при выезде.
Значит, кроме твоего пацана, некому.
Как я и думал, доказательств виновности Виталика ноль. Его
просто выставили крайним. Хотя вернуть скрипку Рязанцев все-таки
хочет больше, чем получить козла отпущения.
Хозяин смотрит на меня своими маленькими глазками умной
свиньи:
— Нам край как нужен этот инструмент. Через две недели у Дины
выступление в резиденции губернатора. Перед лучшими людьми города!
С другой скрипкой она работать не будет.
— Где в доме камеры?
— Камер нет. Я трепетно отношусь к своей приватности.
Еще бы. Тут наверняка нередко происходит такое, чему лучше бы не
попадать ни на какие записи.
— А твои люди? Ты им всем доверяешь?