— Вы очень… великодушны, княжич, — тихо ответил Волков.
— Не великодушен, — покачал я головой. — Просто понимаю, что все
мы можем ошибаться. Важно не то, что мы падаем, а то, как мы
поднимаемся.
— Мудрые слова, — вставил Громов, одобрительно кивая.
— Хорошо, — сказал я, обращаясь к Волкову. — Я принимаю ваши
извинения, баронет. И благодарю за предложение помощи. Возможно,
она нам еще понадобится.
Волков с облегчением выдохнул и кивнул.
«Кажется, он оказался не таким уж и гнилым, как мне показалось
вначале, — подумал я. — Помощь нашему роду и правда нужна. В
будущем проверим, не расходятся ли у него слова с делами.»
— Папа, — подала голос Вафелька, которая до этого молча стояла в
стороне. — А как же Перчинка? Мы ведь найдем ее, правда?
Я повернулся к своей огромной дочери и мягко погладил ее по
руке:
— Конечно, найдем, милая. Мы не уйдем отсюда без нее. И я
отправляюсь за ней прямо сейчас. А вы ждите меня здесь.
Я сделал шаг к дыре в полу. Там, по версии духа и должна была
находиться моя дочь-мирмеция.
— Княжич, нет! — воскликнул Громов. — Это слишком опасно!
Я покачал головой.
— Не вариант. Вы там просто сгинете. Я должен идти один. А вы
лучше защищайте раненого.
Я кивнул Громову, Лебедеву и Сахаринке с Вафелькой.
— Если я не вернусь — уходите отсюда. Идите по этому тоннелю и
придерживайтесь света, — я указал на туннель с фосфоресцирующими
следами. — По нему выберетесь назад в мир живых. Главное — не
оглядывайтесь назад. Иначе останетесь здесь навсегда.
— Но папа… — начала было Сахаринка, но я прервал её.
— Это приказ, — сказал я твердо. — Ждите меня
Не дожидаясь ответа, я шагнул к порталу. На мгновение
обернувшись, я увидел, как Громов и Лебедев смотрят на меня с
уважением. А Вафелька и Сахаринка — с тоской и тревогой.
Я кивнул им. А затем прыгнул в черноту.
Падение казалось бесконечным. Вокруг была лишь тьма, такая
густая, что, казалось, ее можно потрогать. Я не чувствовал ни
верха, ни низа, словно оказался в пустоте, лишенной всяких
ориентиров.
Внезапно падение прекратилось. Я оказался стоящим на твердой
поверхности, хотя по-прежнему не видел ничего вокруг. Медленно,
словно занавес, тьма начала рассеиваться, открывая передо мной
жуткий пейзаж.
Я стоял на краю огромного плато, нависающего над бескрайней
пропастью. Воздух здесь был еще тяжелее, чем наверху, наполненный
стонами и шепотами. А внизу…