— Суп наш когда готов будет? — Гаркнул участковый и вскоре стол им накрыли. Вопрос Виктории так и остался без ответа. — Ешь. Одни глаза остались. Хотя нет, теперь ещё вон красота на пол лица раздулась. — Мазнул он по ней взглядом. — Говоришь, сама ударилась?
— Угу.
— Ложку в руки взяла и наяривай! А то в обезьяннике закрою, Каменкова. Я не шучу. — Пригрозил, видя как она телится Некрасов.
В тот день разговора толкового у них не вышло. Впрочем, как и в последующие. И пару недель спустя. Но как бы Кузьмич не стращал девушку, активных действий в отношении неё не предпринимал. Никакой повестки она не получила. И никуда её не вызывали, что не могло не радовать. Была и другая сторона медали — Некрасов повадился таскаться к её дому. То дверь у неё не закрывается, то рама рассохлась и он заметил, то ещё чего. Всё-то глаза его внимательные подмечали.
Соседи тоже не без глаз. Вика ловила их взгляды, которые трудно назвать очень уж благожелательными. Осуждали? Ну и плевать! Когда Каменковы схоронили сначала мать, а потом и отчима, мало кто помогал. Хотя вообще-то в деревнях принято. Но тут и не деревня. Теперь уже нет. Скорее частный сектор. Задержавшийся в силу расположенности близ заповедной зоны. Городок Бобруйск небольшой. Имелись в нём новостройки и прочие прелести цивилизации. Но все они поодаль, а тут люди ближе к земле. Души у них холодные. Тяготы жизни как-то высасывали всё тепло. На себя бы хватило, до других дела нет. Разве языками почесать со скуки, да от скверности характера.
— Кузьмич сегодня заедет? — Голосила баба Шура, опираясь на свой забор, но прекрасно разглядев недовольное лицо соседки.
— Откуда мне знать! — Не очень громко крикнула Вика.
— А кому ж ещё, как не тебе? Или скажешь у вас не шуры-муры?
— Баб Шур, вы б за своими гусями лучше смотрели! — Бросила девушка раздражённо.
— Я и смотрю. — Донеслось ей в спину.
Как у всего в жизни, у частых визитов Некрасова к Каменковой, было две стороны. Да, лихие люди более не захаживали и не звонили. Но покоя и облегчения Вике это не принесло. Наоборот, она как натянутая струна ожидала, чего ж дальше-то будет. О брате никаких новостей. Ни плохих, ни хороших. Неизвестность пугала, заставляла изрядно нервничать. Впрочем, отсутствие новостей — тоже сигнал. Участкового опасались. При нём не смели использовать Вику в своих целях. Значит, связываться с каким-никаким блюстителем правопорядка им было западло.