С легким стуком краснокожие дьяволы опустили носилки. Я поправила чуть съехавшие занавески, во все глаза таращась на высокую женскую фигуру своей новой покровительницы. Она мягко скользила по полированным, неожиданно белым ступеням, бесшумно спускаясь с высокого крыльца. То, что передо мной сама Хозяйка Клетей, казалось само собой разумеющимся фактом. Она шла, закутанная в ореол власти, столь же осязаемый, как и крылья, растущие из её горба.
- Какое нежное прекрасное дитя, - сказала фейка, с довольным видом поглаживая свои длинные янтарные косы.
Лицо Зингды, чуть вытянутое, с сияющей молочно-персикового оттенка кожей, своею тонкостью черт напоминало византийские лики. Речь казалась журчащей, успокаивающей и приятной слуху. Но крылись в ней и требовательные тяжеловесные нотки, так что сразу становилось понятно - при необходимости Хозяйка Клетей с легкостью перейдет на командный тон.
- Иди же ко мне. - Рука с длинными синеватыми когтями описала дугу в приглашающем жесте.
Один из дьяволов услужливо отворил дверцу паланкина, и я, стараясь двигаться грациозно, осторожно выбралась наружу. Тот придирчивый интерес, с которым фейка продолжала изучать свою новую подопечную, ясно свидетельствовал - идут смотрины. Меня оценивали, измеряли, взвешивали и я, во что бы то ни стало, должна была пройти этот завуалированный отбор.
Зингда дождалась, пока я поднимусь по ступеням, и едва мы поравнялись, с шумом втянула воздух в легкие.
- О-о-о, - никого не стесняясь, закатив под веки свои ярко-зеленые зрачки, вдруг громко простонала она, - какой деликатес! Ты и в самом деле смертная. Смертная с телом Высокородной сиды! Темный Двор передерется за право назвать тебя своей питомицей. И эти волосы… - Она ловко подхватила один из моих распущенных локонов, любуясь причудливой градацией цвета.
Отливающий радужным перламутром пепел плавно перетекал в рассветно-розовый.
За время моего нахождения в Инмире волосы изрядно выросли, и я, честно говоря, не отказалась бы их немного укоротить. Вот только среди фейри всех сословий роскошная шевелюра ценилась крайне высоко и зачастую напрямую свидетельствовала о статусе, с которым следует считаться. К последнему же здесь относились ревностно, если не сказать маниакально, так как иной раз только статус и мог хоть как-то защитить от произвола более сильного.