открытогоокнавысунулсячеловекскороткимавтоматоми
открыл огонь.
Выстрел и пламя вырывается из
ствола укороченного охотничьего ружья. Вместе со снопом
картечи...
Два нападения перемешались в
сознании, подменяя друг друга и устраивая безумный
хоровод...
— Ваше величество?
— Государь?
— Никки?
Очнулся на мягкой постели и сразу же
услышал хор волнующихся голосов.
— Голова болит... Да и остальное
тоже... — прохрипел я и понял, что хочу пить.
В поле зрения появилось знакомое лицо
семейного доктора — мне удалось его признать, несмотря на то, что
глаза болели от яркого света.
— Государь? — спросил Густав
Иванович, и не дожидаясь моего ответа, продолжил. — Государыня,
господа, его величество пришёл в себя, прошу нас оставить, ему
требуется покой.
В комнате началось движение, и вскоре
всё стихло, а в поле зрения, кроме Гирша, оказалась взволнованная
Мария Фёдоровна, да где-то у стены виднелась фигура охранника в уже
выученной мной форме дворцовой полиции.
«Стерегут...» — удовлетворённо
подумал я.
На Мама было всё тоже чёрное
платье, что и при посещении Лавры, из чего я сделал вывод, что
времени с момента загадочного нападения прошло немного — и,
по-видимому, мы всё ещё на станции или где-то неподалёку.
Вдовствующая императрица выглядела
заплаканной — было очевидно, что она явно беспокоилась за жизнь
своего сына...
«Знала бы ещё... Но...»
— Всё хорошо, — нашёл в себе силы
улыбнуться я. — Что с Аликс? С остальными?
—Она слегка ушиблась, когда ты
затолкнул её в вагон, -- ответила Мария Фёдоровна. — И пережила
сильный шок. Густав Иванович дал ей успокоительное.
— Хорошо, что всё обошлось... Доктор,
налейте мне уже попить...
Пока я пил, Гирш вежливо, но
непреклонно выпроводил вдовствующую императрицу из комнаты.
— Вам нужен покой, государь.
— Что со мной?
— Лёгкая контузия от взрыва и
сотрясение. Вы сильно ударились головой при падении и рассекли кожу
на лбу. Собственно говоря, именно из-за этого удара вы и получили
сотрясение. Да одна из дробинок чиркнула по предплечью, был
разорван рукав и осталась царапина — даже бинтовать не
пришлось.
— Гхм... Когда бомба взорвалась под
вагоном, меня словно конём лягнули в спину...
— Ощущения наверняка были
болезненными, но вам сильно повезло, государь.
Приговаривая разные необременительные
вещи, Гирш сделал осмотр, дал выпить какую-то горькую гадость и
оставил меня отдыхать. Только я захотел поговорить со стоявшим у
стены как памятник поручика дворцовой полиции, дабы разузнать
новости, как меня сморил тяжёлый лекарственный сон...