— Жень, а как у тебя с английским? — Дима не оставляет попыток разговорить меня.
— Перфект, — отвечаю я, изображая самый жуткий русский акцент.
— Отлично, — не сдаётся отчим, переглядываясь с мамой. — Но, если будет необходимость, мы можем попросить репетитора парней по английскому и французскому, чтобы она и с тобой занималась.
Я фыркаю.
— Обойдусь.
До него так и не доходит, что я не собираюсь здесь задерживаться?
— Женя! — одергивает меня мама. — Дим, не слушай ее! Если это не нужно тебе, значит это нужно мне! — и сердито хмурит идеальные брови. — Она десятый класс языковой гимназии окончила, где хорошо, кстати, училась, но, конечно, здесь нужен другой уровень, — поясняет Диме.
Никита снова прислушивается к разговору, оценивающе меня рассматривая.
— Решено, я поговорю с Джеммой, — кивает Дима и снова берет маму за руку, отчего я в сотый раз закатываю глаза. — Сын, а ты ещё с друзьями своими Женю познакомь. Репетитор репетитором, но общение с носителем языка – лучшая практика, — обращается к Никите.
— Je suis sûr qu'ils seront heureux /Уверен, они будут счастливы/, — произносит по-французски парень, всем видом показывая, что он думает об этой затее на самом деле. И снова стреляет в меня враждебным взглядом.
— C'est quoi? Un accent de Tambov? /Что это? Тамбовский акцент?/ — подначиваю его.
— Что это? Московский юмор? — передразнивают меня на русском.
— Это сарказм, — поправляю этого клоуна.
— Ну, вот они уже и шутят! — добродушно улыбается Дима.
Интересно, он правда такой дурачок или прикидывается?
Я снова украдкой пялюсь на Никиту. Если и старший сын Димы, Максим, окажется таким же дружелюбным и гостеприимным, то меня ждут очень веселые недели.
Пока я ковыряю вилкой в тарелке, так толком и ничего не съев, Никита просто встаёт и молча покидает столовую. И, собственно, почему бы мне не сделать точно так же?
2. 2. Женя
Остаток вечера провожу в комнате, переписываясь с девчонками и Андреем. Я морщусь, когда он снова обещает, что приедет, как только сможет, скорее всего, после зимней сессии.
Надеюсь, я уберусь отсюда намного раньше.
Андрей начал клеить меня ещё в прошлом году, когда заканчивал гимназию, но встречаться мы начали только весной, перед самым его выпуском. Он сам признался, что тянул до последнего, боясь получить отказ. Пока не набрался смелости и не предложил проводить до дома. Летом мы виделись почти каждый день. А теперь, оказавшись за тысячи километров от Москвы на атлантическом побережье, я вдруг понимаю, что совершенно не скучаю по этому чудовищно предсказуемому парню. Мое сердце никогда не билось быстрее рядом с Андреем, и я не хотела заниматься с ним всеми теми вещами, о которых мои подруги так часто шептались. Мама как-то назвала меня бесчувственной. Возможно, так и есть. Но, какой бы толстокожей я не была, она добилась своего, притащив сюда меня, на минуточку, совершеннолетнего человека.