Он взял золотистый треугольный
ломоть, пахнущий корицей, откусил и едва не застонал от
наслаждения. Пирог! Еще теплый! Корочка хрустит! Тесто воздушное,
яблоки самую капельку кисловатые, сливочный крем сладкий и плотный
— фантастический пирог!
Хотя после такой ночки он бы,
пожалуй, и холодную овсянку проглотил, как амброзию… Тетушку Марию
точно надо отблагодарить, вот только как? Не деньги же ей совать?
Пара купюр в кошельке найдется, но толку здесь от них? Может, по
хозяйству чем помочь, пока они внучку ждут? Ага, так и сделает…
немного позже, когда проснется, а то что-то глаза слипаются… И
голова какая-то тяжелая…
Он едва не уронил чашку с остатками
молока, но умудрился поставить ее на стол. Второй рукой стиснул
пирог, испугавшись за белую скатерть — пальцы не слушались, так и
норовя разжаться. Стас выпрямился — и едва не упал со стула.
Растерянно посмотрел на травницу — та взирала на него с доброй
улыбкой, но морщинки больше не разбегались от глаз, да и улыбка
показалась какой-то напряженной. А взгляд — выжидающим. Что за…
Дверь позади распахнулась, грохнув о
стену! Стас приподнялся и с трудом повернул тяжелую голову, сонно
удивляясь — кого могло принести с таким шумом? Внучку, что ли?
Внучку… Жучку… Смешно… О, точно, кош-ш-ку! В домик влетел кот.
Огромный, белый, со вздыбленной шерстью, он проскочил мимо и
оскалился не хуже тигра, желтые глазища горели парой фонарей! Тот
самый кот… Или не-е-ет…
Ох, как же спать-то хочется!
Упав на стул, Стас все-таки зацепил
рукавом чашку, и молоко плеснуло, заливая скатерть. Белое на белом,
оно вдруг показалось непонятной жидкостью в радужных, словно
бензиновых, разводах. Стас вяло удивился, потянул носом, но
бензином не пахло, а вот яблоки с корицей словно ударили в ноздри,
но в сладком пряном аромате повеяло гнилью.
Тетушка Мария вскочила с лавки,
оскалилась жутко и неправдоподобно — рот растянулся по-лягушачьи…
нет, по-змеиному! Верхняя и нижняя челюсти широко разошлись,
блеснули слишком крупные и острые зубы. Стас моргнул — травница
пошла крупной рябью и приняла прежний вид. И тут же кинулась к
коту, вытянув руки и растопырив пальцы — длинные и скрюченные,
будто коряги. Показалось, что каждый палец заканчивается черным
острым когтем.
Эти когти должны были вонзиться в
морду кота, но тот увернулся и с диким утробным воем прыгнул на
стол. Стас выронил пирог, попытался заслониться хотя бы рукой, но
тело совершенно перестало слушаться. Однако жуткий белый зверь не
напал — только сбросил пирог на пол и завыл — Стас мог бы
поклясться, что слышит ярость и разочарование. Развернулся хвостом,
выгнулся и прижал уши, окончательно превратившись в белый меховой
шар, замер между ним и травницей…