— Ах вот как… — процедил Фильц и откинулся на спинку кресла,
по-прежнему выглядя так спокойно, что Видо на мгновение растерялся,
не понимая, почему секретарь не чувствует вины. — Что ж, теперь мне
понятна причина вашего гнева и суть упреков. Позвольте
объясниться…
И кивнул на толстую стопку бумаг слева от себя.
— Это заявления наших добрых горожан и жителей поднадзорных
деревень. Не все заявления, прошу учесть, а только те, которым
отказано в приеме и только за эту неделю. Изволите приказать их
принять? Прошу! — И, взяв самую верхнюю бумагу, исписанную крупным
корявым почерком, зачитал: — Фрау Катерлизхен Мюллер, Вистенштадт.
Обвиняет соседку в ведьмовстве, сделке с Той Стороной, непотребных
плясках на крыше, полетах по ночам на козе в обнаженном виде,
воровстве месяца, а также в изготовлении на дому картофельной водки
без надлежащей лицензии. Обвиняет, позвольте заметить, еженедельно
на протяжении последних пятнадцати лет, причем соседка за это время
сменилась трижды. Соседку, козу и водку ваш предшественник проверял
лично семь… прошу прощения, восемь раз. На восьмой раз пригрозил
фрау Мюллер, что после следующей кляузы обвинит в ведьмовстве ее
саму. С тех пор и до самого вашего назначения от фрау Мюллер не
поступило ни одной жалобы. — Он отложил документ и взял следующий.
— Или вот, жалоба от колбасника Ханса. Колбасник Ханс обвиняет в
ведьмовстве трактирщика Гюнтера. Оный Гюнтер, по заявлению
колбасника Ханса, разбавляет пиво колдовскими зельями, отчего
колбасник Ханс вместо одной кружки регулярно выпивает пять, а потом
проигрывается в кости. Иначе, как колдовством, все это невозможно
объяснить…
— Но не все же заявления такие! — возмутился Видо.
Он вытащил наугад заляпанный жирными пятнами лист из середины
стопки и с некоторой оторопью прочитал, что пасечник Петер из
деревни Крессель обвиняет в сговоре с темными силами своего зятя.
Исключительно с помощью темных сил зять коварно женился на невинной
дочери пасечника Кресселя в этом году, сразу после тридцатилетия
невесты, а после этого принялся изводить ее отца пусканием ядовитых
ветров, с каковой целью злокозненно и по наущению демонов питается
кислой капустой и вареным горохом…
— Позволю себе заметить, — сдержанно сообщил Фильц, едва Видо
вернул в стопку кляузу пасечника Петера, — что я не позволяю
оставлять заявления лицам, официально считающимся невменяемыми.
Иначе, как вы понимаете, их было бы значительно больше.