При ближайшем рассмотрении черты крепкого жизнелюбивого предка
уходили из фигуры и лица Альбуса, они оплывали и затирались
становясь почти неразличимыми. Что было тому виной тайны Дамблдора
или годы?
С удивлением, Инквизитор понял, что если Дамблдор и был Великим,
то очень-очень давно. Впрочем, состояние дел в Хогвартсе, ему также
о многом уже сказало.
Чехарда с преподавателями, которых, как казалось набирают по
принципу «хоть кто-то, согласится» и «он ведь хороший парень».
Отсутствие какой-либо продуманной системы безопасности. Прямая
угроза ученикам, со стороны монстров, обитающих в замке.
Неслыханное смешение в обучении мальчиков и девочек, невозможное
для закрытых школ такого уровня Хогвартса, поразило
Инквизитора.
Он уже слышал, как негодуют члены попечительского совета - из
случайно подслушанного разговора он узнал, что отец Драко, давно
хотел бы заменить Дамблдора на посту ректора Хогвартса, но только
былые заслуги Альбуса удержали Министерство от подобного шага.
Никого не слушая, не давая заговорить, старик расхаживал по
комнате, вспоминая свои былые победы на Гриндевальдом, он забивал в
слушателей нагромождение фактов, путаясь в датах и именах, с каким
то удовольствием, непонятным Инквизитору, расписывал физические
особенности, цвет волос, тембр голоса своего оппонента.
Наконец Северус хмыкнул, Дамблдор на минутку остановился, и
Снейп спросил:
«Профессор, а что Вы знаете о кристражах?».
«Северус, Северус.» - осуждающе сказал профессор, «Ну разве
можно загружать нашего несравненного мальчика такими сложными
вопросами, его ждет великое будущее, и эта часть темной магии не
для него, послушайте лучше, как проходили выборы Всемирного….».
Северус приходил в молчаливую ярость. Инквизитор понял, что
разговор не состоится и решать все придется с профессором Снейпом.
Магистр богословия, доктор философии и темный маг, профессор
Зельеварения, остались без помощи. Гарри Поттер, тем временем,
принял предложенное профессором Дамблдором угощение. Поблагодарил
за беседу и готовился уйти.
Но тут лучи закатного солнца осветили кабинет. Как маленькие
лучи смогли осветить его так ярко, осталось загадкой: они
отразились от Омута Памяти, и словно подожгли его, ручьем
расплавленного золота - от колб и приборов на столе профессора, от
пера Феникса, и залили все золотым сиянием.