Позже родители водили меня сначала к
детским психологам, а следом – ко всяким гадалкам, бабкам‑знахаркам
и колдуньям. Наверное, боялись сглазов и порч – не зря же моя
комната с самого младенчества увешана какими‑то сомнительными
амулетами из верблюжьей шерсти, а верблюжью нитку меня до сих пор
заставляют носить на левой руке, когда выхожу на улицу.
Увы, ни психологи, ни магические
заговоры за столько лет так и не помогли. Сны до сих пор приходят
ко мне с завидной регулярностью – каждые новолуние и полнолуние.
Причём, теперь я не просто путешествую, а ищу «красную материю», но
об этом родителям и подавно лучше не знать. Я вообще решила
утаивать от них подробности и многого не рассказываю. Например, что
летаю я не в своём теле. Точнее, во сне у меня совсем нет тела –
моё существо представляет из себя одно сплошное огромное крыло,
сотканное не то из дыма, не то из чёрных острых лезвий вместо
перьев. И питается это нечто без головы и туловища красным светом,
исходящим от людей.
Красный свет излучают не все люди, а
только те, кто замыслил что‑то нехорошее. Я «охочусь» на квартирных
воров, грабителей‑карманников, маньяков, насильников, торговцев
запрещённым товаром – и прочую нечисть, которая выходит на улицы с
наступлением темноты. Если в городе есть хотя бы один такой
человек, я замечу его тут же и за доли секунды перенесусь к
нему.
Почти всегда в эти моменты
несостоявшиеся злодеи видят мою тень, их лицо искривляется, руки
начинают дрожать. Преступление отменяется, они в ужасе убегают, а я
съедаю красную материю, которая от них остаётся, и на утро чувствую
себя бодрее, чем обычно. Но иногда встречаются «слепые», они до
последнего не замечают моё приближение, и тогда чёрное крыло
накидывается на них, разрывая на части. Длинные острые перья‑ножи
рассекают кожу, мышцы и кости. Льётся кровь. Громкий крик сотрясает
комнату и будит меня. Я просыпаюсь голодной, разбитой и совершенно
вымотанной. Как сегодня.
Выживают ли эти люди после встречи с
той, другой мной? Я не знаю, да и, в конце концов, какая разница.
Это же всего лишь сны…
– Нет, пап. Мне больше ничего такого
не снится, – я посмотрела на него искоса. Проглотит он мою наглую
ложь или нет? Кажется, этим утром я не кричала, а значит, есть
шанс.
– Понятно, – папа отхлебнул от своей
кружки с кофе. – А верблюжью нить носишь?