- Не очень патриотично, - поморщился
Саша.
- А куда деться! – развел руками
Гагарин. – Мы не своей волей оказались в этом положении.
- Были полными хозяевами в своих
имениях, - продолжил Оленин. – А теперь что? Чувствовать себя
связанными по рукам и ногам? Оглядываться на закон, не нами
писанный?
- Не вижу ничего плохого в законе, -
заметил Саша.
- Это смотря какой закон, - вздохнул
князь. – Разве не мы должны решать судьбу нашей собственности?
Государь у нас, вроде, и спросил, но делает всё по-своему. До
закона ещё дорасти надо. Крестьяне почти в первобытном состоянии,
Ваше Императорское Высочество, они темны не образованны, не готовы
ни к свободе, ни к владению собственностью. Если сейчас и есть
какой-то порядок в народе, с эмансипацией он совершенно
разрушится.
- Что же добрые помещики, отцы
родные, за триста лет не позаботились об образовании и просвещении
подопечных? – спросил Саша.
- Заботились, - возразил князь. - И
школы учреждали, и больницы.
- Значит, есть крестьяне, которые
готовы? И их можно отпускать на свободу?
- Мало таких.
- Значит у тех помещиков, которые не
учреждали школы, и подавно надо крещеную собственность отобрать,
ибо не образовывают и не просвещают.
- Вы кажетесь себе логичным, Ваше
Высочество, - проговорил князь, - но просто не понимаете всей
опасности.
- Прежде надо уничтожить в народе
пьянство, - добавил Оленин. – И образовать священников, чтобы могли
вести за собой народ по пути просвещения и нравственности, как
лютеранское духовенство.
- Интересная мысль, - улыбнулся
Саша. – Можно вообще в протестантизм перейти.
- Я этого не говорил, - насупился
Оленин. – Но им только посулили волю, и они уже принялись убивать
помещиков! Знаете, сколько таких случаев?
- Убивают тех, кто поддерживал в
голодное время и строил школы в имениях?
- По-всякому, - сказал Оленин. –
Только вашей юностью можно объяснить веру в благодарность нашего
тёмного народа.
- Вместе с дарованиемкрестьянам вольности государь подпишет
многим тысячам помещиков смертный приговор, - резюмировал князь. -
Миллион войска не удержит крестьян от неистовства.
- Может быть сначала освободить дворян
и дать им политические права? – поинтересовался Оленин и побледнел,
испугавшись собственной смелости.
- Я не против, - сказал Саша. – Думаю,
вы знаете.
- Читали, - признался Гагарин. – Но вы
вообще уничтожаете сословия в вашей конституции! Тогда дворянство,
потеряв всякое значение и власть, сравняется с другими классами
народа, раствориться в его огромной массе и исчезнет без
следа.