Савва Васильевич поднял указательный
палец вверх, как Иоанн Предтеча, мол, сейчас слушайте внимательно,
Ваше Высочество.
И дьячок продолжил:
- О Державном Государе нашем
императоре Александре Николаевиче, о супруге его Государыне
Императрице Марии Александровне, о матери его Государыне
Императрице Александре Фёдоровне, господу помолимся!
- Господи помилуй! – подхватила
толпа.
Саша, которого целый год каждое
воскресенье таскали в церковь, и который сотни раз слышал эту
молитву, припоминал, что у «никониян» она звучала немного иначе и
содержала перед титулами эпитеты «балгочестивейший» или
«благочестивейшая». Но не стал придираться по мелочам.
- О Государе Цесаревиче и Великом
Князе Николае Александровиче и о всем Царствующем Доме Господу
помолимся! – продолжил дьячок.
И Савва Васильевич выразительно
посмотрел на Сашу, мол, вот, а вы сомневались! Мы государю
императору несмотря ни на что шибко преданные.
Хотя Саше казалось, что единственное
желание, которое может быть у местного общества, это насрать Папа́
в корону. И хороша ли подобная покорность? Может лучше в корону
насрать?
- Я услышал, - кивнул он.
- Только вы не говорите государю,
Ваше Высочество, что у нас священники в ризах, - шёпотом попросил
старший Морозов. – Запрещены нам ризы. «Публичное
оказательство раскола», - говорят.
- Не скажу, - пообещал Саша.
Приглушенно запел хор. Как-то
непривычно, иначе, чем у «никониян».
- А почему так тихо? – вполголоса
спросил Саша.
- Запрещено нам петь, - объяснил
Савва Васильевич. – «Публичное оказательство».
- Ну, какое же публичное, если в
церкви?
Морозов вздохнул и пожал
плечами.
- Пусть в полную силу поют, -
попросил Саша. – Я не скажу.
Морозов шепнул что-то Ульяне
Афанасьевне, а она, видимо, передала другим.
И хор грянул.
Без полифонии, на один голос, и
только мужские голоса. Звучало примерно, как «Вставай страна
огромная!»
Уж, не вдохновлялся ли автор
старообрядческими песнопениями?
Сейчас все сойдут с клироса,
облачаться в кольчуги, подпояшутся мечами и пойдут на смертный
бой.
- У вас женщины в храме не поют? –
спросил Саша.
- Не поют, - кивнул Морозов. – Ибо
сказал апостол Павел: «Женщина в церкви да молчит!»
Саша подозревал, что в семьях у них
несколько иная ситуация.
- Это знаменное пение, - пояснил
Савва Васильевич, - по крюкам поют.