- По крюкам?
- Не по нотам, - объяснила Мария
Федоровна, которой вообще-то положено было молчать, - у нас своя
нотная грамота.
Но Морозов-старший только важно
кивнул.
Саша почувствовал на себе чей-то
взгляд. Буквально в пяти метрах стоял купец Козьма Терентьевич
Солдатенков. Сашина физиономия была не столь раскручена, как у
Папа́ и Никсы, и он надеялся остаться неузнанным, но похоже тщетно.
Солдатенков сдержанно поклонился. Саша приложил палец к губам.
Купец кивнул.
Толпа начала истово креститься и
кланяться в пояс. Саша успевал за ними слабо, да и пальцы привычно
норовили сложиться в троеперстие.
Наконец, присутствующие кинули перед
собой подручники, пали на колени и склонились в земном поклоне.
Сплошной ряд спин и частей тела с менее благородным названием живо
напомнил Курбан-Байрам в Москве на проспекте Мира.
Ульяна Афанасьевна, конечно,
предупредительно положила подручники и перед ним, но Саша не смог
себя заставить и вжался в стену. Присутствующие кажется были
погружены в молитву и не особенно замечали окружающее.
Она-то заметила, естественно, и,
поднявшись на ноги, посмотрела с упреком.
Где-то за колоннами, по другую
сторону от алтаря, Саша заметил фиолетовую полотняную палатку с
золотыми парчовыми дверями, похожую на шатёр Шамаханской царицы из
мультфильма «Золотой петушок». Вскоре к палатке начала
выстраиваться очередь из священников и детей. Саша никогда бы не
догадался зачем, если сам не стоял к причастию каждое
воскресенье.
Служат, конечно, обедню. Саша
усмехался про себя. Народ русский, может, на рожон и не попрет, но
как обойти дурацкий закон всегда придумает.
- Это походная церковь атамана
Платова, - шепотом пояснила Мария Федоровна, проследив за его
взглядом, - он всегда возил её в своем обозе, а потом завещал
Рогожскому кладбищу.
- Граф Платов был старовером? –
спросил Саша.
- Конечно, - шепнула тигрица, - об
этом все знают.
Новость показалась Саше
сомнительной. Прежде всего потому, что он раньше об этом не слышал,
да и у Лескова старообрядчество Платова, много помогавшего Левше,
нигде не упоминалось.
Но то было при либеральном
Александре Павловиче, так что чем черт не шутит.
- Святые дары там освящаете? –
спросил Саша.
- Вы не говорите об этом, хорошо? –
попросила Мария Федоровна.
- Не скажу, - пообещал
он.
Ближе к концу службы к Морозовым
просочился старик в черных одеждах до пят. На голове – черное
покрывало, отороченное красной тесьмой по краям, в одной руке
лестовка, в другой клюка. Скрюченные пальцы обтянуты жёлтой, словно
пергаментной кожей. Седая борода до середины груди, горящий
взгляд.