Как будет «вундеркинд» по-французски
Саша уже выучил.
- Льстит, - прокомментировал
он.
- Не совсем, - улыбнулся Строганов.
– Григорий Федорович ещё добавил, что вы были просто упрямым, а
стали неуправляемым.
- Я не нуждаюсь во внешнем
управлении, граф, ибо сам для себя являюсь тем ещё тираном. Не
развлекаться ездил. Кстати, перенесли приём?
- Да.
- Спасибо! Я в вас не
ошибся.
- Я вас провожу до вашей комнаты? –
спросил Строганов.
- Спасибо за поддержку, - кивнул
Саша.
Гогель ждал на пороге.
- Александр Александрович, где вы
были? – с порога спросил он.
- Где может быть верующий человек в
Троицын день? – удивился Саша. – Службу стоял
естественно.
- Зачем надо было для этого исчезать
из дома?
- Боялся, что вы не одобрите мой
выбор храма, Григорий Федорович.
- И где была литургия?
- На Рогожском кладбище.
Гогель на минуту потерял дар
речи.
- У раскольников? – переспросил
он.
- У старообрядцев, - политкорректно
поправил Саша. – Надо же мне было убедиться, что они поминают и
папа́, и всё августейшее семейство.
- Да? – опешил Гогель.
- Для меня это неважно, но для
батюшкиных советников, надеюсь, станет аргументом для того, чтобы
не преследовать людей попусту.
- При Анне Иоановне на реку Выг к
старообрядцам-поморам прибыла комиссия графа Самарина проверять,
молятся ли выговцы за царицу, - вспомнил Строганов, - так они
срочно внесли в молитвенники нужную молитву. Общим собранием
монастыря.
- Не думаю, что её выдумали для
меня, - заметил Саша. – У них бы времени не хватило. Так значит воз
и ныне там со времен Анны Иоановны? Сто лет с лишним?
- Тогда не все поморцы согласились с
этой уступкой, - продолжил Строганов, - часть монахов покинули
обитель под предводительством старца Филиппа, и его последователи и
сейчас не молятся за власть, которую считают
«антихристовой».
- Но запечатаны почему-то рогожские
алтари, - заметил Саша.
- Филипповцы ещё вреднее, - сказал
Строганов.
- Серьёзно? А я бы плюнул. Не
молятся – и хрен-то с ними!
Колонный зал Дома Союзов (ой, то
есть Благородного Собрания) был совершенно таким же, как в 1986-м,
когда Саше вручали аттестат об окончании 179-й школы. Высоченный
полоток, белые коринфские колонны, хрустальные люстры в два яруса.
Только вместо стульев перед сценой – накрытые столы. На столах
серебро, тонкий фарфор и цветочные композиции. Пахнет эстрагоном,
розмарином и острым сыром. Кухня, к счастью, не постная, но, увы,
французская. Саша предпочитал попроще.