В сам город наша колонна не пошла. Остановились на берегу Оби, где уже ждали очередные сараи. На этот раз повезло, строения были добротными, ветер не гулял там, терзая и без того продрогших людей. Подошли уже к ночи, поужинали и повалились спать. С утра же явилось местное начальство.
И опять нас выстроили в очередь. Составляли статейные списки. В них указывалась вся информация о спецпереселенцах и таких, как я, кого везли дальше, в лагеря.
Смотрели кто и во что одет. По закону, если на ссыльном была одёжа не по сезону, ему должны были выдать новую. На деле всем ставили отметку, одет по погоде и точка. Потом, когда наш обоз тронулся в путь, конвоиры продавали арестантам вещи, которые были выданы для ссыльных. Тем, у кого ещё оставались деньги. За тулуп просили до трёх рублей, потом, правда, цена упала почти до шестидесяти копеек, сапоги шли по пятьдесят копеек, сторговывались и за тридцать. Рукавицы отдавали за двадцать копеек.
Но это позже, а сейчас мы ждали, когда утрясут все формальности. Медленно, едва-едва, двигалась очередь. Пока расспрашивали, пока досматривали скудный скарб, что переселенцы везли с собой, пока заполняли последние документы. Дошла очередь и до меня.
- Фамилия, имя, статья, - не глядя спросил офицер, просматривая бумаги.
- Бугаев Егор, пятьдесят восьмая.
- Пункт?
- Не помню…
Мужик оторвался от списков, недоумённо взглянул на меня:
- Как это?
- Болел, почти без сознания был, когда приговор выносили.
- М-м-м, - пожевал губами офицер, - странно… Ты направлен в Севвостлаг, посёлок Средникан, Дальневосточный край, - он нашёл меня в списках, уточнил незначительные детали и, осмотрев, отпустил.
Я встал в очередь, теперь тянувшуюся в другую сторону, к заветным сараям, где нас ждала еда. Так и простояли мы почти до самой ночи. Шутка ли, с обозом шло сорок политзаключённых и уголовников, и более двухсот спецпереселенцев.
- Летом-то на барже отвозят, - вдруг разговорился со мной местный конвоир, шустрый мужик, лет пятидесяти, - там хорошо, - он мечтательно закрыл глаза, - палуба крытая, на ей кухня, значится, и умывальня. А с-под крыши и двери в каюты, которые под камеры отведены. Сидят людишки, едут тихонько. Пятьсот душ на ту баржу вмещается, не надо мотыляться туда-сюда с обозами.