Вышло скверно, и француз, имея ещё более низкий класс борьбы,
имеет абсолютное превосходство в весе и силе, ну и, разумеется, в
опыте сражений насмерть, в умении и привычке убивать. Он начал
выворачиваться, напрягая все силы, и Ванька, чувствуя, что вот-вот
проиграет, уже почти сдался, бессмысленно шаря руками по телу,
пхаясь коленями и забыв почти всё, чему его успели научить в
секции.
Однако, кое-чему всё-таки научили… Когда француз, уже по сути
одержавший победу, на какие-то мгновения оставил борьбу, снова
ухватившись за привычный тесак, Ванька исхитрился-таки в отчаянном
усилии перехватить вооружённую руку, резко, как только возможно,
вывернуть её на излом, и перехватить тесак за отнюдь не бритвенной
остроты лезвие.
А потом, не слишком отдавая себе отчёт, он неловко не столько
воткнул, сколько надавил на тесак, вгоняя его в бок француза, снова
и снова надавливая и проворачивая оружие. Конвульсивные дёрганья
Ванька принимал за борьбу, и расковырял, наверное, весь живот уже
мёртвому врагу, а потом, не вполне соображая, что делает, отбросил
его с себя и откатился от стены, вскакивая на ноги.
Встрёпанный, окровавленный, сжимая тесак, покрытый кровью,
клочками французского мундира и кусочками мёртвой плоти, он
пребывал в том пограничном состоянии, когда только бежать…
… и вперёд, или назад, право слово, не слишком важно!
Завидев французов, хозяйничающих на бастионе, и мёртвые тела
оплошавших часовых, и назойливого, зудливого старикана Матвея
Пахомыча, улёгшегося спать неподалёку, и теперь лежащего в тёмной
луже собственной крови, с горлом, разваленным до самых позвонков,
Ванька замер было, мельком глянув назад, на циновки, в которые
можно, наверное, закопаться и пережить…
… а потом его будто что-то толкнуло, и он, обмирая от смертного
ужаса, от неминуемой, уже приближающейся смерти, заорал надрывным
хриплым голосом, изо всех сил надрывая связки.
- Тревога! Французы на бастионе!
Почти тут же, секунды не прошло, один из них напрыгнул на него,
делая дьявольски сильный выпад ружьём!
Каким чудом отразив его, отчасти уклонившись, а отчасти
парировав тесаком, Ванька и сам не понял. Но, как делал это много
раз на тренировках с барчуком, отбив ружьё плоской частью лезвия,
сделал, в свою очередь, выпад, разрубив зуаву горло.
А дальше…