- Не тушуется малец, - проворчал один из стариков, ухмыляясь.
Он, разумеется, не на Ванькиной стороне, но в силу возраста,
выслуги и заслуг не опасается, что его куда-то переведут, и потому
более человечен. Его, да и многих других, эта ситуация скорее
развлекает.
Сам же попаданец, хотя ему и приходится держаться настороже, не
находит эту ситуацию вовсе уж ужасной. Несмотря на все проблемы,
этот прообраз, прототип офисной, корпоративной культуры, ему, в
целом, не то чтобы близок, но понятен.
Подсиживание, интриги… и пусть даже в другой обёртке, и пусть
общение складывается не всегда удачно, но он, ещё в Москве двадцать
первого века, подрабатывал как раз в таких ̶г̶а̶д̶ю̶ш̶н̶и̶к̶а̶х̶
дружных коллективах…
… и, в общем, не привыкать. Начали даже появляться не то чтобы
друзья или союзники… но к нему присматриваются. Может быть, спустя
месяц-другой его не то чтобы станут считать своим, но хотя бы
привыкнут.
Прежде всего, разумеется, офицеры – к тому, что ему можно
поручить что-то важное, значимое, что есть человек, уровень
образования которого выше, чем у писарей из крестьян и мещан.
Ну а там, чем чёрт не шутит, пока Бог спит… быть может, кому-то
из старших офицеров понадобится не просто слуга, а секретарь? А
это, несмотря на рабское состояние, совсем другой статус.
А в 1861 году он станет свободным, и, имея репутацию человека
дельного и образованного, обзаведшись какими-то связями и
знакомствами, сможет построить какую-то карьеру в Российской
Империи.
И это не то чтобы заветная мечта, но всё ж таки вполне сносная
перспектива… а мечтать о чём-то большем отсюда, снизу, очень
сложно. Очень уж всё выглядит безнадёжно…
- Этот, что ли? – недовольно спросил у сопровождающих молодой
ещё, но усталый и весь какой-то потрёпанный, пожёванный жизнью и
службой невысокий офицер, брюзгливо сканируя Ваньку, стоящего перед
ним навытяжку, и забывшего, кажется, как дышать и моргать, -
Н-да…
Сказано было так, что незалеченная толком спина разом болезненно
заныла, а в голове, скрипя плохо смазанными шестерёнками,
скрежетнула очередная переоценка ценностей, и прежде всего –
ценность его, Ваньки.
« - Я – говно в его глазах», - с внутренней дрожью понял он,
вытягиваясь ещё сильней, и страх, поселившийся в душе крепостного,
охватил его, как ледяным панцирем. Сейчас он может…