Ткань трещит. Шаги всё ближе...
Ах да, трусов на нём всё так же нет и в помине.
– Хана твоей вещи, Ахметова.
– Дарю, – отмахиваюсь, продолжая поиски.
Слышно как он с силой растирает руками лицо.
Неужто проснуться не теряет надежды? Ну-ну...
– В общем, деваться некуда, – выдаёт Макс, взволнованно приосаниваясь. – Буду бате твоему сдаваться.
– Да тихо ты! – шикаю, приподнимая низ длинной скатерти и запихиваю ему в руки мятую кофту. – Военнопленный, чтоб тебя... Живо под стол. И чтоб сидел там тише воды. А не то в стену выйдем. Оба.
– Марьям! Хоть посветила бы. Где тебя носит? – басит раздражённо отец.
– Спички ищу! – отзываюсь, судорожно собирая вещи в таз.
Неизвестно, то ли перспектива попасться его так ускоряет, то ли альтернатива пробить башкой стену, но Макс без лишних пререканий ныряет под стол.
– Ну, что ты там возишься?
Голос отца раздаётся так близко, что я, отшатнувшись, наступаю на что-то твёрдое.
Ой, мама... Мамочка, это же, кажется, чтоб его, палец!..
Слепо таращусь перед собой, прислушиваясь к смачному хрусту, дёргаюсь от резкого грохота из-под стола и только затем звонко выпаливаю:
– Ищу!
– Да что с тобой, Марьям? В шкафу на верхней полке целый блок спичек. Сама же и складывала.
Горло печёт. Никак не могу отдышаться после всплеска эмоций.
– Так это... Шкаф ищу! – пищу с перепугу. Более адекватных отмазок на ум не приходит.
Абсурдность ответа просто зашкаливает. Хоть прямо сейчас садись писать мемуары под рабочим названием «как облажаться за полсекунды».
– Ты мою малиновую настойку, часом, не трогала? – с обманчивой мягкостью вопрошает отец.
Лучше б настойку, папа. Вот честно.
– Н-нет...
– А ну-ка, дыхни...
Мурашки, скучковавшиеся где-то в районе затылка, колючей вереницей сбегают вдоль позвоночника – щекотно и мерзко. У отца, конечно, обоняние так себе, но и от меня мужским парфюмом разит за версту. Дорогущий, наверное. Я такой стойкий запах всего-то раз и встречала, случайно разлив дедушкин «Шипр».
– Эм-м-м... А куда дышать? Я не вижу.
И тут скотина Мартышев всхрапывает сдавленным смехом. К счастью, раскат грома смазывает подозрительный звук, но я всё равно вытягиваюсь по струнке.
– Марьям, ты простыла опять?.. – настороженно справляется отец.
Секундной форы мне достаточно, чтобы взять себя в руки.
– В носу что-то свербит, – растягиваю губы в нервной улыбке, ногой задвигая под стол лоферы Макса.