Что задумано природой, то не противоестественно, так ведь?
– Ну как, всё такая же дерзкая, а? – ехидно тянет Мартышев, являя моему ошалевшему взору то, на что приличным девушкам до свадьбы смотреть в идеале не следует.
– Мне сейчас следует сомлеть, что ли? – интересуюсь бойко, на деле не ощущая и тысячной доли той смелости. Я готова нести ответственность за свой поступок, а вот сопротивляться сбивающему с ног влечению выше моих сил.
– Какая же ты... – хрипит Макс, усмехнувшись, а потом вдруг резко замолкает.
Я пару секунд жду продолжения явно недосказанной шпильки, а затем с любопытством поднимаю глаза, чтобы проверить – не захлебнулся ли он спесью.
И сама громко сглатываю, таким взглядом диким он меня рассматривает.
– Какого чёрта ты задула свечу?! – свирепо выдыхает Мартышев.
Нас обступает непроглядная темнота, поэтому выражения моего лица он видеть не может. Зато превосходно слышит вредный смешок и от этого бесится в два раза больше.
– Ну хочешь, давай поищем спички? – язвлю, прижимая ладони к широкой груди и с трепетом отмечаю, как загнанно колотится его сердце.
– Язвишь, зараза... Таких как ты раньше сжигали на костре, – сипло выстанывает Макс, продолжая рассматривать меня уже на ощупь. – Скажешь ещё хоть слово, и я откушу тебе язык, обещаю, – добавляет он, едва я набираю в лёгкие побольше воздуха.
– Такие как я в огне не горят, – мятежно нарываюсь.
Наслаждение от перепалки ничуть не уступает удовольствию от хаотичных соприкосновений кожи с кожей. Так происходящее кажется ещё острее. Я даже выхватываю из россыпи мыслей относительно остроумный ответ на его реплику с вероятным продолжением «в воде не тонет», но у Макса, кажется, напрочь отшибает желание говорить. Только дышит сбито мне на ухо, обнимая всё крепче... прижимаясь всё ближе...
Резкая боль отрезвляет, но я умею терпеть.
Ни о чём не жалею.
Именно с ним меня связывает больше общего, чем с кем-либо другим. Макс раздражал меня сколько его знаю. Тем, что не замечал, не провожал глазами, даже не задирал. А теперь так близко... Так сладко опаляют его губы. Как я мечтать прежде не смела.
Наши тела, притягиваясь, высекают столько искр, что нам не нужен свет, чтобы видеть друг друга. Я ныряю в его эмоции глубже чем в зеркало, и те дробят меня в пыль, делят на атомы.
Постепенно за болью приходит ненасытность. Запыхавшиеся, взмокшие, мы даже в такой момент не перестаём соперничать. Старый стол скрипит на нас благим матом, угрожая то рухнуть, то вовсе задымиться. Но всё, чем заняты мои мысли, пока руки безостановочно шарят по мускулистому телу – только то, как крышесносно напрягаются его мышцы, при каждом поступательно-возвратном движении.