Аштар молчал, опустив голову.
Внезапно я поняла, отчего мне с ним так не по себе. Не только из-за
его явной физической силы, но и из-за того что он не хочет смотреть
в глаза. Прячет их. Оттого и создается впечатление, что эльф либо
лжет, либо издевается.
– Вы хотите понять, достоин ли я
такой милости, как работа в мастерской, – утвердительно произнес
он.
– Да. Ты будешь привлекать внимание,
Аштар. А следовательно, и я, как твоя хозяйка. Все, что ты
сделаешь, отразится на мне.
Он опять помолчал, затем повернул
голову, посмотрел на книгу, которую я положила рядом с собой на
сиденье, и вдруг продекламировал:
– В том не любовь, кто буйством не
томим,
В том хворостинок отсырелых дым.
Любовь – костер, пылающий,
бессонный…
Влюбленный ранен. Он –
неисцелим![1]
Голос у него был поставлен очень
хорошо, мог звучать громко и твердо, когда требовалось. Я поймала
себя на том, что одобрительно киваю, хотя от полководца сложно было
бы ожидать невнятной тихой речи.
Скорпионий хвост! Оказалось легко
забыть о том, кто перед тобой, когда Аштар так покорно себя ведет.
Может, на то он и рассчитывает?
– Что это за стихи? – спросила я.
– Человека по имени Хилайят, который
написал эту книгу, – дроу указал на томик на моих коленях. – Он
умер около ста лет назад. Сборник стихов – единственное наследие,
которое он оставил.
Вспомнив дурацкие четверостишия, я
поморщилась.
– Жаль. Ему было бы лучше заняться
чем-нибудь другим.
– Он нашел отклик в сердцах
сенавийцев, – мягко возразил Аштар. – Его стихи переписывают даже
спустя век, это любимый поэт его высочества Элая.
– И что же такого особенного в его
произведениях, по-твоему?
– Он воспевает краткость
человеческого века и призывает ценить такие радости, как любовь,
потому что они длятся всего миг, но согревают сердце целую
вечность.
Я покачала головой. Ничего подобного
я там не увидела.
– Это твое мнение или принца
Элая?
– Мое.
– Его высочество, вероятно, думает
точно так же? – усмехнулась я.
– Возможно. Его высочество никогда
мне об этом не говорил.
– Тогда за что же, по-твоему, он
любит этого поэта?
– За то, что его стихи – это зеркало,
в котором его высочество видит себя.
Я нахмурилась. То ли я чего-то не
знаю об Элае, то ли мне опять мастерски дурят голову.
Слуга тем временем принес несколько
листков бумаги и чернильницу с гусиным пером, которые положил перед
Аштаром.