— Благодарю за службу, Артемий Сидорович! — произнес я, похлопав
его по плечу. — А скажи-ка, что это у нас во дворе всегда пусто?..
Кроме актрисы и ее мужика, я что-то никого не встречал... Да, ты
еще каких-то пацанят гонял, говоришь...
— Ну дык, квартирки, почитай, все пустые стоят, — вздохнул
старик. — Окромя тебя, живут еще Терехины, у них двое пацанов,
одному семь, другому пять, и этот, с театру, Маргиналов, с
полюбовницей...
— Как же так? — удивился я. — В городе полно ветхого жилья, люди
в коммуналках ютятся...
— Бронь горкома, — ответил, словно выругался сторож.
— Ладно, я понял... Спасибо! Поеду!
Вернувшись за руль, я покатил к дому, где живут Константиновы и
Воротниковы. Вошел в знакомый мне подъезд. И впервые поднялся к
квартире, где жила моя девушка. Позвонил в дверь с номером «23».
Дверь открыла сама Вилена. Посторонилась, пропуская гостя в
прихожую. Я снял дубленку, скинул ботинки. Молодая хозяйка сразу
потащила меня в кабинет отца. Он поднялся мне навстречу. Солидный
дядька, лет пятидесяти, среднего роста. С залысинами. Глаза, как и
дочери, выразительные и немного печальные.
— Игорь Трофимович, — представился он, протягивая руку.
— Александр Сергеевич! — откликнулся я, пожимая ее. — Я принес
деньги за квартиру.
— Хорошо, — сказал Воротников. — Пусть завтра, в четыре часа,
ваша сестра зайдет в контору по адресу: улица Строителей, дом
девять. Первый подъезд, квартира один. И мы все оформим.
Я вынул из авоськи, которую захватил из дому, газетный сверток и
положил перед хозяином квартиры на письменный стол. Он развернул
его, пересчитал деньги и написал мне расписку в получении. На этом
формальности можно было считать законченными. Тем более, что дочери
председателя ЖСК не терпелось утащить меня в свою комнату. Поэтому,
пожав руку ее папаше, я последовал за ней. В девичьей «светелке»
все было аккуратно разложено по местам и не видно ни пылинки.
На полках книжки. Серьезные — Маркс, Энгельс, Ленин, Брежнев.
Проигрыватель. Стопка конвертов с пластинками. На стене фотографии
и эстампы с изображением чего-то абстрактного. На тахте — плюшевые
мишки. Хозяйка комнаты предложила мне кресло и поставила пластинку.
Я думал, сейчас зазвучит что-нибудь партийное — «Интернационал» или
«Смело, товарищи, в ногу». Нет, заиграла легкая мелодия, по-моему,
что-то джазовое. Вилена подмигнула мне и выбежала из светелки.
Буквально тут же дверь отворилась снова.