Последнее, кстати, и было самым убедительным. Разве можно выжить
в жидкости, которая так сильно воняет?
Чувствую — сейчас разрыдаюсь, а нельзя. Кое-как взяла себя в
руки, бегу дальше. Забегаем за грузовик, вижу два тела на песке.
Над одним, склонившись, сидит Гейман.
— Как он? — спрашиваю.
У меня почему-то совсем выключились эмоции, на политрука даже
элементарной злости нет.
— Жив пока, — отвечает, — пульс ровный, но очень слабый. Я
перевязал, как смог. Боюсь, сердце задето. Не жилец.
Это мы еще посмотрим!
— Пуля внутри? — спрашиваю.
— Нет, навылет.
Это лучше, — отмечаю про себя.
А чем оно лучше? Если сердце задето, ни хрена я в полевых
условиях не сделаю. Пару минут агонии, и все.
Черта с два он у меня просто так умрет!
Не в первый и не в последний раз приходится оспаривать решение
костлявой.
— Лев Исаакович, — говорю, — отправьте кого-нибудь к «скорой» за
носилками, и пару человек покрепче нужно.
— Сейчас сделаю.
А сама быстро размотала грязные тряпки, которыми Гейман кое-как
перевязал Стива. Разрезала китель. Да к черту его! Если выживет,
новый выдадут. Положено!
Осмотрела. Пневмоторакс. Рана нехорошая, аккурат напротив
сердца. Стивен должен был умереть мгновенно. Но он все еще жив. Что
немного странно.
Пощупала пульс — ровный. Я бы даже сказала, что слишком ровный
для человека с простреленным насквозь сердцем. Кровь на губах. Но
это понятно, легкое пробито. Дырочка маленькая, аккуратная.
«Беретта» — очень деликатное оружие, но не менее смертоносное.
Сама не знаю, зачем полезла за стетоскопом, наверное, интуиция.
Прослушала и ничего не поняла от волнения. Стук сердца
действительно ровный, отчетливый — хорошее сердце. И только потом
дошло — смещено вправо.
Сердце — справа!
Так бывает, один шанс на несколько десятков тысяч.
Все еще не веря своему счастью, внимательно прослушала еще раз.
Да, все верно, анатомически сердце смещено вправо. Похоже,
situs inversus, но тут без УЗИ или МРТ не разобраться.
Только теперь до меня дошло, что сердце не задето.
Аккуратно перевернула тело, осмотрела выходное отверстие. Края
раны ровные, обломки костей не торчат. Прощупала — ребра целые.
Пуля маленькая, аккуратно вошла между ребер и между ребер же и
вышла, пробив только легкое, плеву и мягкие ткани.
Стивен, да ты в рубашке родился!
Пока обрабатывала рану и перевязывала, принесли носилки. Двое
мрачных солдатиков, чумазых после тушения пожара. По глазам видно,
жутко любопытные. Хотят спросить — что, черт возьми, тут произошло?
Но не решаются.