Я лишь покривился. Разговор с Косяковым действительно выдался не
из приятных. Сегодня он что-то в особом ударе был. На меня и угрозы
отчисления из ординатуры сыпались, и нотации, и даже панибратское
обращение на «ты», чего в медицинской среде никто и никогда не
приветствовал. К нам даже в институте с первого курса все преподы
на «вы» обращались. Драли – это было. Взятки, порой, вымогали – это
да. Но чтобы кто-то тыкать начал или же голос повышал, такого
отродясь не было. А тут, нате, получите и распишитесь хамское
общение в стиле: «Я начальник, ты - дурак». И чего этот Косяков до
меня докопался? Ума не приложу. Иной раз, вроде, смотришь на него –
нормальный мужик. Дело свое знает и любит. Ординаторов, да интернов
уму разуму учит, опыт свой передает. А порой так доколебет, что
хоть волком вой. Мог этот цербер нашей юдоли скорби и печали кого
угодно до белого каления довести, но более всего любил он доводить
именно меня. И чаще всего мне для этого даже косячить не
требовалось – было вполне достаточно просто существовать и
периодически попадаться ему на глаза.
В общем, настроение у меня после Косяковской выволочки было ниже
плинтуса, а потому я поспешил сменить тему разговора на более
приятную:
– А что у тебя и такое было? – неподдельно удивился я и, лукаво
подмигнув медбрату, уточнил: – Это я про катетер, молоденьким
девушкам…
– Эх, если бы, – мечтательно поглядел в потолок Сашка, – кто ж
меня, такого красавца, до своих прелестей допустит?
Наш медбрат, Саша Павлов, всегда был балагуром и душой компании.
Женская половина коллектива любила его, причем не столько за
внешность (она у Сашки была вполне заурядной), сколько за
подвешенный язык и способность раздуть из любой истории сценарий
достойный МХАТ. Мне Сашка тоже нравился, несмотря на все свои
«закидоны». А, впрочем, у кого их, собственно, нет, «закидонов»
этих? Сашка, вот, любил приврать маленько. А иногда и не маленько.
Короче говоря, все, что он нам рассказывал, можно было смело делить
на два, а потом и еще пополам – вот тогда его история, худо-бедно,
могла сойти за правду. Признаться, я думал, он и сейчас завернет
какой-нибудь потрясный водевиль про катетер, вроде тех, которые он
нам на том злополучном корпоративе месячной давности
рассказывал.
Помню, мы с ним тогда здорово накидались. Вернее, мало что
помню, потому и говорю, что накидались мы тогда знатно. Ну, а что у
трезвого на уме, как говорится, то у пьяного на языке. Сашка тогда
много чего интимного из жизни нашего отделения порассказал. И про
врачей наших, как оказалось, не таких уж и святых на поверку, и про
средний медперсонал. И даже про кое-кого из руководства.
Фигурировала в Сашкиных рассказах и история про отношения Косякова
с одной странной, но очень привлекательной ординаторшей второго
года. Лет пять назад дело было, ан вот оно как – все, кто в курсе,
до сих пор её помнят. Уже и ординаторши той давно нет в больнице, а
история все живёт. Вот уж поистине правду народ глаголит – не плюй
в колодец, из которого пьешь.