И, ведь, знаю, что не нужно ничего желать пациентам, чтобы не
услышать от них ответные пожелания. Нет же, все равно ляпнул –
«доброй ночи». И мужик этот, тоже хорош. Ну, кто в здравом уме и
светлой памяти доктору на дежурстве спокойной ночи желает? Теперь,
всё, хрен тебе поспать, хрен тебе почитать, хрен – чаю попить.
После такого пожелания, о «спокойной» ночи можно забыть.
Проверенная примета. Хуже только таракана тапком прихлопнуть в
ординаторской, сидя жопой на столе, где твоя же сумка лежит.
И правда, не успел я обратно к бабке Семеновой зайти и
расположиться в удобном гостевом кресле (вип-палата и такими
удобствами располагала), как мерное шипение кислородного редуктора
разорвал писк аппаратуры, сигнализирующий об остановке сердечной
деятельности.
«Ну, вот и началось…» – только и успел подумать я и кинулся
качать пациентку.
Далее время полетело очень быстро. Это только в кино в
экстремальной ситуации у главного героя перед глазами всё замирает
и плывет, словно в замедленной съемке. В жизни же всё иначе. Когда
оно, это самое время, необходимо словно воздух, его как раз, таки,
и не хватает.
На тревожный сигнал прибежала заспанная медсестра Маринка.
– Чего тут? – деловито спросила она, откладывая в сторону
«амбушку». (Амбушка – Мешок Амбу – механическое ручное устройство для выполнения
временной искусственной вентиляции лёгких.) Захватила,
видимо на автомате, не подумала, что бабка Семенова на аппарате ИВЛ
(ИВЛ – Искусственная вентиляция легких).
– Да вот, – пыхтел я, ритмично качая пациентку, чувствуя, как
под руками хрустят свеженькие переломы ее хрупкой грудной клетки, –
решила наша Семенова сегодня нам статистику подпортить.
Маринка мельком глянула на кнопку вызова реаниматолога, которую
я нажал еще до того, как начать реанимационные мероприятия и
успокоилась. На том ее работа, по сути, и заканчивалась.
– От меня нужно что-то, Гош?
– Да, нет, – пыхтел я, – открой им двери только, сейчас ломиться
начнут.
Буквально через минуту в палату ворвались реаниматологи.
Деловито разместившись в палате, они начали выкладывать из своего
оранжевого чемоданчика необходимый для реанимации инвентарь.
Дежурный реаниматолог, этого дядьку, кажется, Семеном звали,
отчество вылетело из головы, спросил:
– Давно качаешь?
– Минуты две.
У меня со лба скатилась капелька пота. Качать человека, на самом
деле, не такая уж и проста задача. Опять же в фильмах про медицину,
которые я, к слову, терпеть не могу, это мероприятие до безобразия
простым кажется. Знай себе качай да покрикивай на окружающих, чтобы
вкалывали столько-то кубиков того-то, и готовили дефибриллятор.
Чушь и бред в кино показывают, доложу я вам. Там актеры не качают,
а так, гладят слегка. Настоящий непрямой массаж сердца надо с душой
делать, так чтобы грудная клетка на пять-семь сантиметров внутрь
прогибалась. Не каждые молодые ребра такой нагрузки выдержат, что
уж говорить о ребрах пожилых пациентов. Ломаются, как прутики после
первых же толчков. Старые реаниматологи даже присказку такую знают
– «не сломал ребер - не делал реанимацию». А для самого
реанимирующего сей процесс больше на очень интенсивное кардио в
спортзале смахивает. Без должной подготовки, обычного человека
минут на пять-семь хватит. Далее начнутся проблемы с техникой, а
после и вовсе эффективность реанимационных мероприятий скатится до
нуля.