Бурундай встретил меня насупленным
взглядом.
– Ты говорил, что стены городов не
станут для меня проблемой, – он мрачно сдвинул брови, – пришло
время показать, чего стоят твои обещания.
Поклонившись главнокомандующему, я
тогда посмотрел на осажденный город и подумал, что лучшего объекта
для демонстрации мощи нового оружия и придумать нельзя. За
исключением двух воротных башен стены были сплошь деревянными, а
из-за них виднелись крытые дранкой крыши таких же деревянных домов.
Лишь городской собор выделялся черепичным шпилем и красным кирпичом
возвышающейся колокольни.
К вечеру баллисты уже были выведены
на позиции, и за час до рассвета на город обрушился первый залп.
Тридцать огненных комет одновременно прочертили ночную темноту, и
Сандомир вспыхнул как спичка. Честно говоря, я даже сам не ожидал
такого чудовищного эффекта. В считанные минуты город, объятый
языками пламени, погрузился в настоящий огненный ад. В разгуле огня
как-то не впечатляюще прогремел пушечный выстрел, за ним еще один,
и рухнувший кусок стены открыл доступ к городу. Монголы бросились
было в разлом, но энтузиазм их тут же остыл, входить в пылающий
Сандомир стало уже нереально. Наоборот, жители города бежали
оттуда, предпочитая погибнуть от монгольских сабель, чем сгореть
заживо.
Такая победа монгольских
военачальников нисколько не обрадовала. Город вроде бы взяли, а
добычи пшик, все сгорело в жаре ненасытного пламени. В ожесточении
монголы порубили большую часть спасающихся от огня поляков, лишив
себя этим еще и полона. В чем, правда, тоже обвинили меня.
В тот же день на совете, выражая
общее недовольство, Абукан накинулся на меня с упреками.
– Ты зачем, Фрязин, город сжег?! –
Визгливо кричал он, брызгая слюной в мою сторону. – Тебе
приказывали стену снести, а не добычу жечь!
Переждав взрыв недовольства, я
спокойно поднял взгляд на Бурундая.
– Я обещал, что стены городов не
станут для твоего войска проблемой… – Взяв паузу, я указал рукой на
все еще дымящиеся развалины. – Разве это не так?!
Вспомнив сейчас тот момент, не могу
удержаться, и усмешка растягивает мои губы.
«Да уж, уел я тогда Бурундая!»
Надо сказать, что моя ирония хоть и
не понравилась старому монгольскому полководцу, но уместность ее он
оценил и придираться не стал. В тот момент встретившись глазами с
его жестким прищуром, я понял, что Бурундая мало волнует какой-то
там сожженный город и ничтожная добыча. Мало ли было и того, и
другого в его жизни! Нет, куда больше его интересовала
продемонстрированная мощь нового оружия и то, в чьих руках оно
находится. Этот взгляд я ношу в своей памяти как предупреждение –
будь осторожен, рано или поздно монголы попробуют наложить свою
загребущую лапу на твою «артиллерию».