- Мне нужна твоя одежда, твои сапоги и твой мотоцикл…- всплыли в
голове чьи-то слова. Я не мог вспомнить, кто это сказал, могу ли я
водить мотоцикл, но одежда, а особенно сапоги мне были очень
необходимы.
Постепенно темнота опустилась на Землю, в поселки стали, один за
другим, гаснуть огоньки, крики и песни тоже устали утихать и я,
сжав в комок светлое полотенце, чтобы оно меня не демаскировало.
Двинулся в ту часть поселка, где жизнь еле теплилась.
То, что сапоги –самая важная для меня вещь я вспомнил, как
только ступил за калитку в ограде, окружавшую поселок. Дороги в
этом поселении были засыпаны чем-то особо колючим, судя по всему,
шлаком, и идти мне приходилось с краю дороги, там, где пробилась
вездесущая трава, стараясь не напороться на проволоки и острые
железяки, торчащие из разномастных заборов и штакетников.
Судя по всему, воров здесь не боялись – калитку на садовый
участок закрывалась на крючок, сделанный из гвоздя, что я легко
открыл с улицы. Сразу за калиткой, у густого куста сирени, я
обнаружил, воткнутую вертикально в грунт, штыковую лопату.
Судя по состоянию лопаты. Хозяева воткнули ее штык в землю еще
осенью, и не факт, что последней. Также мне понравилось, что
входная дверь в домик. С запертыми ставнями, была заперта лишь на
один поворот ключа. Вставив лезвие лопаты в щель, между косяком и
дверью, я навалился на нее, одновременно рывком дернув на себя
дверь, которая крякнула и распахнулась.
Мои глаза уже привыкли к темноте, кроме того, в небе висела
молодая луна, и в маленьком домике я ориентировался вполне
свободно. Первая комната представляла собой веранду, с большим
обеденным столом, отключенным холодильником и баком для воды. В
пустом холодильнике, на нижней полке, темнела консервная банка и
тут я понял, как жутко хочу жрать. Очень долго щупал банку, на
предмет вздутия, но, все-таки, рискнул ее открыть. Внутри, судя по
количеству белого жира, была свинина, но я ее съел, холодной, по
последней капли, насухо вычистив всю банку. Электричество в доме
тоже было, а в пластиковой емкости оставалось немного воды, поэтому
у меня на второе был прекрасный грузинский чай, жменю которого я
обнаружил в металлической, плотно упакованной банке.
Спать я устроился тут же, на веранде, уронив голову на стол,
предварительно задвинув щеколду на входной двери и набросив на
плечи какой-то ветхий кожушок, что висел на гвозде у входной
двери.