Ветер бросал снег в лицо, мерзли руки и ноги, от непривычно
быстрого темпа даже порой сбивалось дыхание, но Кирилл никогда в
Стиксе не чувствовал себя так замечательно. Когда-то казалось, что
езда в броневике — это верх комфортного и безопасного передвижения,
круче только в танке. Сектанты доказали обратное. Как? Очень легко.
Они просто шли там, где хотели, выбирая самые удобные и короткие
маршруты. Это ничуть не походило на обычную манеру передвижения
пеших иммунных, когда на каждую сотню шагов вперед делаешь десять
назад и по три минуты ждешь, слушаешь и наблюдаешь.
Показались первые придорожные магазины, заправки, деревни. Все
прилизанное, свежее, аккуратное. Словно декорации.
— На Скандинавию похоже, — заметила Алиса.
— Была там? — спросила Ник.
— Да. На практике от института. Там все такое пряничное,
разноцветное. Даже хотела переехать туда.
— Жалеешь? — поинтересовалась Агнис.
Алиса проигнорировала вопрос.
Зараженных становилось все больше. Их успокаивали врукопашную,
но в один момент из-за поворота на людей кинулась целая стая.
Естественно, их легко бы перебили, но Дионис вскинул руку и
приказал не стрелять. Зараженные бежали с энтузиазмом, хрипели,
всхрюкивали, роняли слюни и клацали зубами.
В пяти метрах от людей зараженные начали резко останавливаться,
в них врезались задние, некоторые попадали. Самый прыткий и
здоровый, с низким лбом, массивной челюстью и рожей дегенерата
раскрыл рот, остолбенел. Потом развернулся задал стрекоча,
расталкивая собратьев, топчась по не успевшим встать. Миг — и
зараженные растворились в кустах.
Но ненадолго. Через несколько минут Кирилл заметил, что лидер
стаи плетется за людьми на почтительном расстоянии. Обрадовавшись
вниманию Кирилла, он раздал оплеухи снова собравшимся сородичам и
прибавил ходу, но постоянно замирал, топтался в
нерешительности.
— В стаю просится, — хмыкнул Радий. — Зря ты на него посмотрел,
Кирилл, теперь не отвяжется. Порычи на него.
Радий обернулся, посмотрел испытующе. За короткий миг взгляд
сектанта все сказал: вызов, неприязнь, память о той ночи, когда
Кирилл стал свидетелем его унижения, и что Радий больше не считает
себя обязанным за спасение из Лягушатника.
— Он мне не мешает. И я не рычу, сразу грызу, — ровно сказал
Кирилл, но растущее раздражение требовало выхода. — Рычат те, кого
в клетке держат, — добавил с удовольствием, вспомнив, как увидел
Радия в первый раз, в тюремной камере.