между неустанными токами переосмысления индивидуальных понятийных картин мира: «Was immer und wie immer wir zu denken versuchen, wir denken im Spielraum der Überlieferung»
[41] (пер. с нем.: «Что бы и как бы мы ни пытались помыслить, мыслим мы в пространстве традиции»). Коммуникацией достигается и поддерживается условное взаимопонимание, простирающееся в межличностном пространстве, передвигаясь по преодоленному временному течению, но, при этом, коммуникацией раскрывается всегда собственная, доселе не встречаемая переосмысленная интерпретация.
Элементы нового творчества принципиально неискоренимы в понятийном отождествлении, как бы тщательно не соблюдался общепринятый канон при понятийной передаче и интерпретации. Понятие безоглядно приобретает новые и новые выражения на основе одноименных, но все-таки различных форм. Собственный понятийный мир не является частью некой единой понятийной картины, а все собственные понятия постоянно взаимообусловливаются остальными понятиями. Как бы мы не пытались создавать точный искусственный мир, приходится признать, что он, подобно нам самым и окружающей среде, вечно изменчив. Дело в том, что нет способа обособить понятие от мира. Мир понятен понятийностью. Представление понятийно.
Коммуникация придает, однако, еще одно измерение в том плане, что мир не просто воспринимается в определенных аспектах, а воспринимается в свете собственных отражений, предшествующих представлениям. Мир социума постоянно надстраивается за счёт растущего культурного слоя, всё больше отдаляющего нас от собственных подлинных взглядов. В итоге мир с каждым мгновением становится всё более абстрактным и переработанным. Это означает, что не только наши производственные продукты приобретают всё более неестественный вид, но и, в не меньшей степени, наш понятийный аппарат, а также вся природа и весь мир. Но так же как искусственные химические препараты синтезируются из естественных, природных элементов, так и формализованный язык создается на основе обыденного языка, так и все наши понятия коренятся в подлинном восприятии вещей на заре понятийного горизонта. Однако, в отличие от нашего рукотворного предметного мира, ещё более сложной задачей оказывается для нас «отстранённое» рассмотрение собственного понятийного аппарата, так как только через посредство понятий мы вообще в состоянии что-либо «рассматривать». Отдельная сторона понятийного мира все время от себя отстраняется, и нам не хватает