– Горе нам… ибо не бессмертны. Не бессмертны уже… Прошло, –
явственно прошептал он в воцарившейся тишине, выдохнул и затих.
– Святотатство! – с распахнутыми от страха глазами сказал один
из торговцев, опасливо подойдя к мешуге.
– Он умер? – спросил другой, с брезгливой миной обходя вытекшее
дерьмо.
– Горе нам! – сказал еще один, пощупав пульс Ефры. – Он умер.
Умер святой Ефра, да освятит ему путь Предвечный!
Сразу повсюду начали раздаваться крики:
– Горе нам! Блаженный Ефра умер! Что же теперь будет-то?
– А что Ефра сказал перед смертью? О чем говорил-то? Кто
слышал?
– Грешники вокруг! Вот о чем! Землю нашу оскверняют! Да очистит
нас свет! Света нам, горемычным!
– Святотатство! Святотатство! Горе нам!
– Грядут тяжелые времена! Вот о чем!
– Демоны грядут! Ефра предрек нам! Сбывается! Горе нам! Помилуй
нас, Предвечный! Света! Света!
– Вот он, убийца! – не своим голосом закричал взявшийся из
ниоткуда хозяин лавки со сладостями, которая после всего
произошедшего представляла собой жалкое зрелище. – Держи убийцу!
Вот он – грешник, смотрите! Вот он – виновник погибели святого! И с
ним же ученик-бесеныш!
– Зачем же так, дорогой! – заканючила, стоя на коленях, его
жена, вытирая слезы на перемазанном грязью и мукой лице. – Мальчика
же, мальчика за что?..
– Отцепись, дурная баба! Придем домой, я тебе покажу! Вот они!
Держите обоих, ибо воры они! Воры и бесы. И убийцы! Я сам видел! Я
видел!
Туут плюнул и в сердцах двинул подлеца кулаком в лицо. Лавочник
схватился за окровавленный нос, не переставая верещать.
– Держи убийцу! Держи убийцу! И воренка его! Хотел спереть у
меня…
– Ну зачем же?..
– Да-да! – неожиданно присоединился к лавочнику пройдоха-тибеха.
– Вор, грешник! Я сразу понял! Это я сразу разгадал! Держи его!
Туут еще раз врезал лавочнику, замахнулся на тибеху, но тот
поспешно скрылся из глаз.
– Ну вот, низший, – с презрением глядя на согнувшегося
лавочника, роняющего на землю крупные капли крови пополам с
соплями, – нас ждет еще одно примечательное место в сём славном
городе. Одно из самых примечательных, я бы так выразился.
– Какое же? Тюрьма? – с тоской поинтересовался Тимьян.
– Не нужно быть мудрецом, чтобы понять это. Треснул бы тебя по
башке, но, думаю, это лишнее. Мы себя уже наказали. На этот раз и я
тоже был глуп. Надо было поклониться в ноги этому безумцу и
смиренно попросить… отпущения грехов, что ли… Эх, сглупил, старый
дуралей. Сглупил.