А так мы ехали через пустошь, в которой успешно выживать могли
только ящерицы, змеи да койоты. Ну и стервятники парили где-то в
вышине, и их тень иногда мелькала на песке. Воистину, человек может
приспособиться к любым условиям. Поэтому-то он и расселился от
Крайнего Севера и до самых жарких пустынь.
Мы свернули с главной дороги на какую-то едва заметную тропку, и
я понял, что мы уже близко. Впереди, на горизонте, виднелись
тёмно-зелёные горные склоны, перед ними — склоны пониже,
серо-жёлто-бурые. Пологие, древние. Отлично подходящие для того,
чтобы копать в них шахты.
— Всё, дальше я не поеду, — заявил вдруг итальянец, остановив
свою кобылу посреди тропы.
Пришлось объезжать его по целине.
— Что-то я не вижу здесь никаких сквоттеров, — сказал я. —
Вообще никого не вижу.
— Конечно, — фыркнул Марио. — Потому что они вон за тем холмом.
Дальше по тропинке.
— А что, если нет? — спросил я. — С чего ты вообще взял, что они
там?
За тем холмом даже дымок от костра не курился. Звуков, привычных
для любого человеческого поселения, тем более, рабочего посёлка,
тоже слышно не было, только завывал ветер, гоняя перекати-поле
туда-сюда.
— Там они, — хмуро сказал итальянец. — И не удивляйся, если
свинцом встретят.
Места здесь лихие, это понятно, особенно там, где можно найти
золото, но для меня всё равно было как-то дико открывать огонь без
предупреждения по незнакомому путнику.
— Как скажешь, — равнодушно произнёс я.
Марио развернул кобылу и, не прощаясь, поскакал прочь отсюда.
Как говорится, попутного ветра в горбатую спину. Я же, в свою
очередь, неторопливо поехал к указанному холму, понимая, что без
проводника ни за что не нашёл бы это место. Пейзажи здесь
однотипные, унылые, и никакое словесное описание не помогло бы.
Оружие я держал в кобуре, но поблизости, пододвинув револьверы
вперёд, чтобы можно было их быстро выхватить, бросив поводья.
Предупреждение макаронника меня не пугало, но разумную
предосторожность соблюсти всё равно надо. Даже при том, что я еду
всего лишь поговорить, а не убивать, как того ждал Джироне.
Хотя я не был уверен, что получится решить всё переговорами.
Китайцы всегда себе на уме. Не то чтобы я много общался с
китайцами, но те, которых я встречал, могли тебе кивать и
улыбаться, чтобы ты ушёл в полной уверенности, что переговоры
удались, а потом всё равно сделать по-своему. Кинуть кого-либо для
них скорее норма, чем исключение.