Чернявая девушка с нечесаными распущенными волосами под
чепцом хмуро смерила нас взглядом.
— Простите, вы бы не могли позвать экономку Ливию? Скажите,
что пришла Розамунда.
— Вы меня не видели, — грубо сказала девушка и ушла, чуть ли
не задев гостью плечом.
— Ну и прислуга в этом доме! — неодобрительно сказала
Розамунда. — Она первая, кто вылетит отсюда, когда я приступлю к обязанностям.
Распоясались!
Подруга осуждающе посмотрела вслед девушке, размашистым
шагом удаляющейся по дорожке. А я присмотрелась к ней самой. Но промолчала.
Розамунда потеребила кукушку.
— Передай Ливии, что пришла Розамунда, — повелительным
голосом приказала она.
Птичка вспорхнула и улетела искать экономку.
Прошло не больше трех минут, как дверь открылась и на пороге
показалась тетушка Ливия, а я в который раз поразилась впечатлению, которое она
производила. Я неоднократно встречала экономку в городе, но всякий раз, когда
ее упоминали в разговоре, не могла вспомнить, как она выглядит. Только общий
вид и одежду — она всегда была в одном и том же строгом сером платье с белым
воротником и манжетами, единственным украшением которого служили красивые
ятариновые пуговицы, притягивающие взгляд. Может, именно из-за пуговиц,
являвшихся единственным ярким пятном в ее облике, я не могла запомнить ее
бледное невыразительное лицо с водянистыми голубыми глазами оттенка неба
последнего месяца лета.
Ливия не вызывала неприязни, но и симпатии тоже. Она была
вежлива, но холодна, а при улыбке губы растягивались, но глаза не улыбались.
Она создавала впечатление живой говорящей куклы — без души и содержания. Ее
хозяева привезли с собой, она служила еще при жене графа, и вроде бы даже у них
были хорошие теплые отношения. Неудивительно тогда, что девочки не захотели с
ней расставаться, и граф взял ее с собой.
В городе она появлялась редко, только по делу. Например,
ради смены поставщика или поиска курьера. Наши кумушки пытались завести с ней
дружбу, чтобы выведать побольше информации о графе, но Ливия вежливо улыбалась,
отмалчивалась и спешила дальше по делам или домой, в зависимости от
обстоятельств.
Розамунда все-таки очень самоуверенная, если решила, что она
подружилась с Ливией. Трудно представить ее чьей-то подругой. Ну, может, если
только теплые чувства она испытывала к идеальной, как гласит молва, графине.