. На более глубокие отношения Игорь неспособен именно потому, что абсолютно лишен эмпатии к своим собственным глубинам.
Эффективен ли Игорь? Да, по-своему эффективен. Мощность блокировки отрицательного позволяет ему проседать в жизненном плане довольно глубоко, не впадая в депрессию. Он всегда на виду, «в свете софитов», ему всегда есть перед кем «казаться», а на миру и смерть красна. Человечен ли Игорь и счастлив ли он? Это сложный вопрос, ответить на который нельзя без самого Игоря – а так как Игоря в каком-то смысле нет для себя самого, то и ответ надо признать временно невозможным. Отто Кернберг и Нэнси Мак-Вильямс, психоаналитики, много работавшие с нарциссизмом, весьма пессимистично оценивают перспективы их психодинамики и возможности встречи со своим «я» (self). Я также не считаю, что этот вопрос может быть сведен к каким-либо применяемым техникам. Но мне действительно приходилось видеть, как сама жизнь (иногда и в сочетании с терапией) выводила людей с доминирующим нарциссическим паттерном на другие дороги; это происходило иногда медленно, тяжко, а иногда драматично, неожиданно. Пока человек жив, он меняется. И хотя невозможен ответ в настоящем, возможны изменения в динамике, и мы реализацию подобных возможностей видели.
Отступление о нравственности
И здесь, прежде чем разбираться с «нарциссизмом» как багом эмпатии дальше, я не могу не сделать небольшое отступление о нравственности.
Выше я уже отмечал, что однозначное деление людей на плохих и хороших кажется мне непродуктивным. Что же делать, однако, если на свете действительно есть «добрые и злые», «приятные и неприятные» характеры и люди? Мы не можем бесстрастно разбирать и сравнивать механизмы компенсации эмпатии, не проникаясь личным отношением к конкретным представителям вида. Ведь эмпатия – это и есть во многом способность «быть вкусным» для себя и для других. В первой главе мы говорили о тех, кто боится быть вкусным («сладок будешь, проглотят»), в этой главе перешли к тем, кто боится внутренней горечи как залога отвержения («горек будешь, выплюнут»). Такие понятия, как «хороший человек», «добрый малый», безусловно, существуют, но если освободить их от оценочности, то они сводятся к одному важнейшему компоненту – нравственности.
Нравственность сама по себе не является необходимым компонентом всякой эмпатии. Но нравственность, безусловно, эмпатию потенциирует. Желание помочь другому не потому, что больно тебе, а потому, что больно другому, – это возникающая способность быть вместе с другим, не становясь им. Нравственность дает понимание того, что часто лучше отдать энергию, передать ее другому, и это лучшее ее применение, которое умножит твою энергию, а не только отнимет ее у тебя. Нравственность дает возможность делиться своими энергиями и не передерживать их, не давать им сгнить. Это проветривание, открывание форточки в мир, ощущение мира и себя как богатого и щедрого. Ты внутри, ты в среде общества, среди людей, даешь и берешь легко, и ты никогда не одинок.