– Ну, дружинникам бы сказали, –
предложил домовой.
– Сказали. Ради такого они со стен
сходить не будут. Дружинникам плевать. Их семьи с той стороны.
– А как аргументировали? – спросил
я.
– Аргу… что?
– Как отмазались?
– Спросили: «нечисть сходит со
шхуны?». «Пока нет» – ответили мы. «Так и не подходите тогда
близко, дураки, а как сойдут – так и приходите» – предложили они и
прогнали нас.
– А что Церковь? – допытывался
Кузьмич.
– Это третий приход, – раздраженно
бросил старик.
– И?
– Неместные что ль? Его в
прошлом году победили. А храм пожгли. У Первого людей нет, Второй
ведьмовскими гонениями занят.
– А с третьим то что случилось? Кто
такой смелый? – нахмурился домовой.
– Бесы и черти.
– Много?
– Много.
– Откуда?
Старик поморщился, но рассказал
подробно:
– Отрок Любани с третьей улицы –
хоть убей имя не упомню – нашел на бережку серебряшку,
зеркальце. Притащился с ним на вечерню. Оказалось, проклятый
артефакт. Бахнуло – бабахнуло. Половину людей в одержимых – и те,
оскотинились в миг, и давай другую половину рвать. И трещина в
полу… Оттуда взвод чертей повылезал с холодянком. Мясо, кровь,
магия. Отец Георгий сабелькой намахался тогда… Его диаконы тоже
бились, но погибли. Жалко, детишки совсем, четырнадцать лет только
стукнуло. Да и отца Георгия ранило тяжело тогда – зимой вот тоже
помер.
– Старый, – вмешался я в их разговор.
– Хорош мозги конопатить байками, мы идем нежить эту на шхуне бить.
Мы маги… Время наше дорого.
– Девятая секция пристани, – сразу же
грубо отозвался он. – Аккуратнее. Храни вас еретиков окаянных
Бог.
Домовой уверенно двинулся.
Я шел за ним с клеткой, ладно ее хоть
тканью в итоге завесили – а то неловко было бы.
Полторы минуты, и мы уже стояли у
нужной секции и видели нужную двухмачтовую шхуну.
– И какие наши дальнейшие действия? –
терпеливо спрашивал Кузьмич.
Наверное, когда-то это был милый
кораблик, да вот только «Гулёна» капитально загуляла…
Кровь и ошметки по бокам корпуса
свисали чумной коркой. Древесина во многих местах потемнела. Паруса
болтались лохмотьями.
Мертвяки крутились на палубе, будто в
бесноватом танце. Очень много активности, а значит сытые и
игривые.
Сбоку закреплены головы и крупные
куски человеческих останков.
Меня замутило.
Чайки на «останки» эти прилетали,
садились подкрепиться, тогда гули их и хватали. Почти целиком в рот
засовывали, только крылья торчали. Челюсти