– Подойди ближе, не бойся. Ты уже
знакома с каллиграфической магией. Узнаёшь?
Я узнавала. Мой взгляд скользил по
его коже, повторяя очертания запрещающих татуировок. Каждый круг
отличался вписанными в него фигурами и символами. Здесь и огонь, и
вода, и земля, и эфир, и молния, и звёздная пыль… А ещё – странная
монограмма в виде перечёркнутой крест‑накрест буквы «Р».
– Их двадцать пять, – подсказал
Чернов, когда я в который раз попыталась пересчитать печати.
– Зачем так много? – шёпотом спросила
я. – Кто это с вами сделал?
– Это сейчас не важно. Я хочу, чтобы
ты поняла, что я для тебя не опасен. Даже наоборот – мой поводок в
твоих руках, потому что избавиться от татуировок я могу только
через алхимический андрогин.
– Вы же обещали, что этого больше не
повторится!
– Я буду стараться, чтобы этого не
повторилось, но обстоятельства могут сложиться неблагополучно, и
тогда мне понадобится моя сила, а ты – мой единственный шанс её
вернуть. Ты ведь хочешь, чтобы пропавшие девочки спаслись? По моей
информации некоторые из них ещё могут быть живы…
– Сколько у вас спиралей? – я
поражённо хлопала глазами. – Кто вы?! Феникс или змей?!
– Я химера.
– Кто?!
– Ещё одна жертва эксперимента. Как и
ты.
В этот момент в дверь постучали.
– Лев Станиславович, не хотите чаю?..
– шагнув за порог моей комнаты, мама увидела бенефактора, по пояс
обнажённого, и едва не расплескала кипяток из двух больших
керамических кружек, стоящих на маленьком подносе рядом с вазочкой
шоколадных пряников. – Ника, вы что же это?.. Прямо вот так! При
родителях! И не стыдно?!.. Майор, а вы что скажете?!..
Да, скажи ей что‑нибудь в моё
оправданье! Объясни ещё раз про эти чёртовы печати, а то и правда
со стороны всё смотрится как‑то непристойно… Я умоляюще на него
взглянула.
– А я… – повернувшись к ней, Чернов
прохладно развёл руками, – скажу, что я далеко не самый плохой
вариант. Во всяком случае, я хотя бы не пью.
Мама ахнула и хотела что‑то
возмущённо ему ответить, вступаясь за папу, но её перебил громкий и
уже по‑свинячьему визгливый выкрик с кухни:
– Владимирский центра‑а‑ал!.. ветер
се‑вер‑ный!..
Запихнув в рот один из пряников, мама
густо покраснела – видимо, сразу за обоих солистов – и тихо закрыла
дверь.
– Кошмар! – только и смогла
простонать я, в изнеможении упав на диван и уткнув лицо в подушку.
– Какой дурацкий вечер!..