Мальчик молчал, тяжело дыша и твёрдо глядя Мэйлин в глаза.
- Я не слышу! – мать повысила тон, заставив Рэна дрогнуть. Он
прекрасно знал, что, если она начинает кричать, то жди беды.
- Понял, - еле выдавил из себя Рэн.
- Вот и славно.
Мэйлин поднялась, быстрым шагом вышла из дома, оставив его
одного. Стоя у хлопнувшей за матерью двери, Рэн ощущал, как комок
тошноты сменяется чистой яростью, разгорающейся где-то в районе
живота и медленно растекающейся по телу.
Взгляд мальчика упал на оставленный гребешок. Помнится, именно
он купил маме этот предмет, заработав денег, помогая тетушке Лире.
Дорин долго не хотел отдавать гребень за две монетки, но Рэн стоял
на своём, и купец сдался. Мэйлин тогда была невероятно счастлива,
настолько, что даже расплакалась.
Именно слёзы счастья он хотел бы видеть в глазах мамы. Но
сегодня она плакала по другой причине. И это невероятно бесило
Рэна, вызывало дрожь и желание прикончить жирного Клама, посмевшего
посмотреть в сторону его семьи.
Мальчик шагнул вперед и упал на лавку, уставившись перед собой.
Нужно придумать план, иначе случится ужасное.
И времени у него крайне мало.
С трудом запихнув в рот кусок хлеба, Рэн принялся методично
жевать, обдумывая произошедшее. Староста этим вечером явно не один,
с ним Дорин. Выходит, они оба хотят заполучить его мать? Но почему
так вышло? Разве у Клама нет жены? Для чего он так прицепился к
ним? Чего пытается добиться?
Еле проглотив хлеб, мальчик запил водой, после чего, поднявшись,
принялся осматривать комнату.
Если он хочет спасти маму, нужно отыскать какое-нибудь оружие.
Но они так бедны, что нет ничего, кроме старого корявого ножа. Его
Рэн и сунул под рубаху, заткнув за видавший виды поясок.
Тряхнув головой, мальчик ещё раз окинул взглядом комнату, затем,
стиснув зубы, вышел из дома, захлопнув дверь. Сердце грохотало в
груди, эхом отдавалось в висках, а мир вокруг словно покрылся
неприятными разводами.
Рэну казалось, что никогда прежде он не бывал в ситуации хуже,
чем эта. Окажись он трусом, то остался бы дома, вняв приказу
матери, но он не трус, и никогда не позволит каким-то жирным уродам
лапать женщину, подарившую ему жизнь. Возможно, они убьют его, но
он хотя бы попытается.
Мальчик шагал по дороге, ведущей к деревенской улице, размышляя,
как можно решить проблему. И не видел иного выхода, кроме насилия.
Двое взрослых мужчин не станут слушать ребёнка, только посмеются
над ним, отвесят подзатыльник, да отправят прочь. И он увидит лишь
страх в глазах матери, то, что не хотел бы видеть
никогда.