Мать никогда не говорила о религии, но взрослые иногда ругались,
поминая демонов. Раз имеются демоны, то должны быть и те, кто на
другой стороне, верно? Но странно, что в деревне Рэна не было ни
одной часовенки или даже алтаря. Может, религия не слишком
распространена в этой части света? Или, что ещё хуже, люди этой
эпохи вовсе забыли всё, связанное с богами?
Слишком много вопросов, и никто не даст на них ответ просто так.
В который раз Рэн пожалел о своём возрасте, но здесь он полностью
бессилен. Да и нет уверенности, что удастся дожить до
совершеннолетия, не говоря уж о взрослении. Этот мир не щадит
детей.
Вскоре кочки сменились более ровной дорогой, из чего мальчик
сделал вывод, что фургон покинул лес и выехал на тракт. Возница
принялся насвистывать какой-то незнакомый Рэну мотив, иногда шумно
сморкаясь и кашляя. То ли он был простужен, то ли это доставляло
усатому разбойнику некое удовольствие.
Раздался цокот копыт, кто-то приблизился к фургону.
- Будь настороже, Кайн, - голос Грэма. – Если проверяющие
полезут в корзины…
- Да знаю я, малец, - с смешком пробасил возница. – Не впервой,
чай.
- Смотри, - пробормотал Грэм, после чего удалился.
- Будет он меня учить ещё, молокосос недоделанный, - буркнул
Кайн.
Примерно через час фургон остановился, до Рэна донесся зычный
голос Дорина:
- Эйкель, дружище, неужто тебя перевели на восточные
ворота?
- Повысили до командира надвратной башни, - с затаённой
гордостью сказал неизвестный Эйкель. – А ты какими судьбами в
славном городе Арнее, уважаемый Дорин?
- Да вот, везу новый товар, - спокойно отозвался купец. – Всё
так же, по две серебрушки за человека и пять – за фургон?
- Ага, - подтвердил Эйкель. – Как оно там, на востоке-то?
- Ветра дуют теплее, чем здесь, - засмеялся торговец. Дальше
между ним и стражником зашёл ничего не значащий для Рэна разговор,
и мальчик незаметно задремал, пользуясь моментом.
Очнулся он, когда фургон вновь тронулся, и корзину слегка
качнуло на кочке. Пару минут спустя до ушей мальчика донёсся шум
города: топот ног, громкие голоса, лязг стали, звон, стук, шипение,
даже слабые запахи еды. Желудок скрутило от желания что-нибудь
съесть. Рэн впился зубами в рукав рубахи, пропитывая его слюной и
тихонько поскуливая. От долгого сидения в корзине сломанные ребра
начали противно ныть, а дышать становилось всё тяжелее. Ему нужно к
лекарю, но разве кого-то заботит здоровье раба?