того случая и вовсе стали всячески задирать,
дразнить «полосатым» и, порой, избивать. Правда, мальчик не
отставал от них, предпочитая давать сдачи, а не принимать побои.
Как итог: родители задир приходили жаловаться на разбитые носы и
кучу синяков у своих детишек. Мэйлин, конечно, порицала Рэна, но не
сильно, понимая, как тяжело приходится сыну без отца.
- Прости, - повинился мальчик, склонив голову. Мама еще
некоторое время молча глядела на него, затем тяжело вздохнула.
- Ешь, а то остынет. Завтра пойдешь к мельнику, он просил помочь
с мешками, может, старый Кен окажется достаточно добр и вознаградит
тебя.
- Хорошо, - не стал отпираться Рэн. Быстро проглотив похлебку,
он поцеловал мать и отправился на свою лавку. Укрывшись покрывалом,
он почти сразу заснул.
Хотя, в привычном понимании, это трудно было назвать сном.
Скорее, осознанной медитацией, или чем-то наподобие. Используя
знания Аррида, Рэн предпочитал тренировать разум, восстанавливая
энергию через спокойную медитацию и повторение испытанных за день
ощущений.
Также, опираясь на прошлый опыт, бывший бог усердно повышал
степень осознания, развивая разум ребёнка путем простых, но
эффективных упражнений. Таким образом он мог не бояться сойти с
ума, используя слившуюся воедино личность в качестве основной в
теле ребёнка. Не факт, что мозг малыша мог выдержать такой поток
мыслей и знаний, так что эго-Аррид решило
перестраховаться.
Поднявшись за час до рассвета, Рэн вышел во двор, потянулся,
поежившись от утренней сырости, витавшей в воздухе, и принялся
разминаться. Он давно приучил своё тело к ежедневным упражнениям, с
тех самых пор, как осознал свою бездарность в магическом плане.
Насколько талантлив был Аррид, настолько же пуст мальчик Рэн. Ни
капли дара, ни единой возможности стать магом-воином, даже просто
использовать способы накопления энергии.
Поняв, что ему не удастся достичь божественности привычным
путём, Рэн решил поступить по-другому, и начал усердно тренировать
тело. Само собой, одних только тренировок было мало, но пока что у
него не находилось возможностей раздобыть необходимые травы, чтобы
сделать зелье, способное помочь в развитии физических
параметров.
«Придётся дождаться момента, когда стану достаточно взрослым,
чтобы выходить за пределы деревни. Наверняка в лесу и в долине за
ним растёт много различных трав», - думал Рэн. Из слов матери он
знал, что деревню и пастбище окружал густой лес, в котором обитали
различные хищники. Местные мужчины время от времени отправлялись на
охоту, и всегда приносили шкуры и мясо, которые потом продавал
староста. Этого коренастого лысого мужчину Рэн ненавидел больше
всего, за то, что он не позволял жителям деревни свободно
пользоваться всеми ресурсами. Только он решал, кто получит шкуры,
причем, как правило, Мэйлин и её сыну доставались либо жалкие
обрезки, либо вовсе ничего. Другие видели подобную
несправедливость, но молчали, не смея идти против старосты. Рэн
полагал, что тот поступает так из-за желания заполучить его мать,
сделать своей наложницей. Он видел, как толстяк смотрел на Мэйлин,
какими жадными глазами, как мерзко ухмылялся. И мальчик поклялся
однажды пригвоздить старосту к дереву, навсегда стерев эту
ухмылку.