Свежий пушистый снег запорошил лес. Ветви деревьев, согнутые под белой тяжестью, искрились в последних лучах так рано уходящего за горизонт в этот период солнца. Канун Йоля выдался на удивление погожим, однако люди не стремились покидать дворы своих жилищ. Это время слыло опасным, и вряд ли кто осмелился бы сунуть нос наружу. В снежной пурге таилась не только опасность заплутать — где простому человеку отличить вихрь снежинок от духов, решивших им прикинуться, чтобы заманить в ловушку свою незадачливую жертву.
И все же нашелся смельчак (или глупец), который в это время, когда добрые люди готовятся к пиру в кругу семьи и друзей, шел по лесу. Тяжелый шерстяной плащ укутал фигуру, и сложно было понять, мужчина или женщина бредет по сугробам по старой тропе. Жители окрестных деревень вспоминают о ней нечасто сейчас, когда над полями и лесами разносится перезвон церковных колоколов.
Темная фигура шла медленно, но уверенно, и стаи ворон перелетали следом с дерева на дерево, наблюдая за ней. Десятки глаз сейчас были глазами одного. Того, чье имя ныне мало кто помнил, но к кому бежал, когда не оставалось другого выбора. Иногда те, кто уходил с мольбами в лес к заброшенному капищу, возвращались обратно. А иногда…
Нет, о дурном было лучше не думать в такой день. Холодно. Фигурка поежилась. Капюшон плаща зацепился за ветку, и по плечам рассыпалась копна пшеничных волос. Все же женщина. Этого, пожалуй, стоило ожидать. Совсем еще молода, без мужа и детей… А таких лишь в одном случае посылают в йольский канун в лес, когда наступает время древних духов и полузабытых богов.
Старое заброшенное капище находилось далеко в лесу, и попасть туда было не так-то просто. Многие просто замерзали по пути, не всем место открывалось, не всех подпускало к себе. Но путнице повезло, среди ветвей она наконец увидела поляну с запорошенным холмиком в центре. Когда-то здесь был сложенный из камней алтарь, и на нём часто горел костёр. От жара камень оплавился и превратился в стекло, поверхность стала гладкой как лёд.
Женщина подошла к старому алтарю и рукой смела с него снег. Обугленный камень показался тёплым, будто откуда-то из глубины ещё шёл жар.
— Что ж, — гостья улыбнулась, хотя губы её уже дрожали от холода, — сейчас всё будет.