- Их охотники нашли, - заговорил участковый. - Что интересно,
похожи все, как один. Так и лежали, рядком. Вот я и вызвал, так
сказать, подкрепление.
- Что-нибудь было при них? - Спросил Акулов.
- Не, в карманах хоть шаром покати. Ни документов, ничего.
- А люди в окрестных деревнях не пропадали?
- Кабы пропадали на моём участке, то ко мне бы пришли. Да и в
нашей вроде все на месте.
- Вроде… - протянул капитан. Мозаика не желала складываться.
Акулов осторожно отогнул воротник рубашки и увидел на шее
странную отметину, лейтенант присела с другой стороны, достала
карандаш и отодвинула верхнюю губу. Кожа, словно ветхий пергамент,
лопнула на месте сгиба, но осталась сухой. Николай с любопытством
следил за её действиями, Мария удовлетворённо кивнула и
поднялась.
- Не зубы, а реклама зубного порошка, - сказала она. - Не как у
стариков..
- Это не единственная странность, товарищи. - скрипучим голосом
протянул Васюков.
Но Акулов это и сам заметил.
- Они не пахнут.
- Точно-точно! Я бы подумал, что их убили зимой, а токмо сейчас
оттаяли, но уж больно они выглядит странно. Словно…
- Высушенные, - закончил за него Николай.
- Да! Что ж это за невидаль такая, товарищ капитан?
- Не переживайте, Дмитрий Степанович, мы со всем разберёмся. -
Мягко сказал Акулов, стараясь не всполошить ветерана. - Всё, что вы
видели, строго секретно. Чуть позже с вас и Маргариты с ребёнком я
возьму подписку о неразглашении. Но это потом. А сейчас оставьте
нас.
- Как скажете, - разочарованно ответил Васюков и пошёл обратно в
избу, бормоча на ходу. - Можно подумать, своих дел не хватает.
- На что похоже, товарищ лейтенант? - Спросил капитан Марию,
показывая отметину на шее.
Медведева внимательно изучила рану: несколько тёмных отверстий,
похожих на следы маленьких острых зубов: одно большое, по центру, и
множество вокруг, словно к шее присосалась огромная пиявка.
- Упырь, - пожала плечами Мария. - Крови нет, на шее характерные
отметины. Тварь нашла себе в жертвы стариков и утащила к себе.
Охотники, скорее всего, набрели на её схрон или вроде того. Всё
очевидно.
Акулов кожей чувствовал на себе пристальный взгляд. В милиции
молодая лейтенант бы ещё пару лет дела расшивала-подшивала, прежде
чем её допустили бы к полевой работе, а тут бывалую из себя строит.
Николай подвал волну возмущения внутри, решил, что не время и не
место давать волю уязвлённому самолюбию.