Мать поставила передо мной тарелку с
голубцами по-азербайджански — вместо привычного капустного листа
использовались баклажаны, помидоры и болгарский перец с мясной
начинкой — долма со странным названием «три сестры». Баклажаны я не
любил, поэтому на тарелке лежало два перца и помидор. После на
столе появился овощной салат с тонко нарезанным луком и с листьями
базилика, а также плетёная корзинка с ломтиками ароматного белого
хлеба.
Я ел молча. Интересно, поверят ли мне
родители? А с другой стороны, чего я себя накручиваю? Вот
поговорим, и всё выяснится. И вроде понимаю это, но судя по тому,
что продолжаю себя накручивать, ни хрена не понимаю. Иначе б уже
расслабился и наслаждался ужином, с любовью приготовленным
мамой.
Снаружи застучали колёса поезда.
Железная дорога пролегала рядом с посёлком, так что эхо от грохота
движущегося состава разносилось над всем Лок-Батаном. Обычно я не
обращаю на это никакого внимания. С детства привык уже. Для
подавляющего большинства жителей посёлка — это естественное и
непримечательное явление, если они, конечно, не застряли перед
шлагбаумом, дожидаясь, когда же этот долбаный поезд проедет…
И вот сейчас я обратил внимание на
этот звук. Ещё немного, и я начну скучать по этим местам, хоть они
мне и изрядно осточертели. Ну как же? Любой живущий в Лок-Батане
неизбежно ассоциирует его с серостью, пылью, вездесущей глиной,
раздолбанными дорогами, грязью и слякотью во время дождей. Нет,
тут, разумеется, есть и хорошее. Много добрых и приятных
воспоминаний из детства и школьных лет. Но они смазываются и
меркнут на фоне негатива.
Мы собрались в гостиной. Отец
выключил телевизор, тем самым показывая, что серьёзно настроен к
предстоящему разговору с сыном. Я зашёл в комнату с рюкзаком, и это
не прошло незамеченным: папа нахмурился, о чём-то размышляя, а мама
слегка приподняла бровь в удивлении.
Прожужжала молния на рюкзаке. Я на
мгновение посмотрел на родителей (таинственная пауза! барабанная
дробь! тадам!), потом вытащил по очереди и положил на стол заветные
пачки сотенных купюр. О! Такого изумлённого лица у мамы я никогда
не видел. Отец же, наоборот, воспринял всё спокойно. Не зря ж его
зовут Сакит, что означает спокойный, тихий. А мать Наира — сияние
огня.
— Ну, рассказывай, сынок, — наконец
нарушил тишину отец. — Кого ты на этот раз ограбил?