– Садись, –
командует Император.
Офицер
послушно исполняет приказ, расположившись в центре стола, дабы не
приближаться к Императору. Это было бы нарушением
протокола.
– Я слышал
от Кариссы о твоём провале, майор. Подобное просто недопустимо. Ты
должен лучше следить за своими подчиненными, – глаза Императора
пронзительно впиваются в офицера, так что он вздрагивает. – И
знаешь почему, Кантор?
– Да. Это
прямое нарушение устава, мой повелитель. Все виновные наказаны, и
проведена тщательная разъяснительная работа. Этого больше не
повторится.
– Нарушение
устава – это не основная проблема. Главное, подобные методы не дают
понять о действительной расстановке сил. Однако у тебя появилась
хорошая возможность загладить свою вину, – ладонью Император
постукивает по столу. – Если справишься, то я забуду о прошлых
ошибки и повышу тебя в звании, но в противном случае дорога тебе на
самое дно. Так глубоко, что смерть покажется
избавлением.
– Я готов
служить вам. Как и всегда.
Император
не выказывает эмоций и говорит холодно:
– Майор
Кантор, тебе предстоит докопаться до истины и отделить зерна от
плевел. Заговорщиков от верных поданных.
Альдавиан
намеренно переходит на «ты», отбрасывая привычные формальности. В
его голосе сквозит разочарование и едва сдерживаемый гнев – для
него Кантор уже не заслуживает того уважения, с которым он
обращался к многообещающему сержанту или прославленному генералу.
Каждое слово Императора пропитано горечью от предательства тех,
кому он доверял охранять покой империи.
– Речь не
про эту горстку жалких предателей, которая была выявлена сегодня
простым сержантом. Тебе, кстати, есть чему поучиться у новобранцев.
Видимо, слишком высоко задрал нос, раз не видишь, что творится у
тебя под ногами.
Император
поднимается из-за стола и подходит к майору. Нависнув над ним,
словно рассерженный отец на провинившимся отроком, государь
продолжает глухим мерным тоном:
– Я говорю
о картине в целом. Все недовольные должны быть найдены. Каждый, у
кого есть хотя бы капля сомнения во мне. Я хочу знать их имена и
причины их неприязни. Люди слишком ценны, чтобы пускать их на убой,
как скот. Меня печалит, что они не готовы говорить со мной открыто,
а словно головорезы из подворотни в порту, норовят воткнуть нож в
спину. Мы бьемся за одно дело, а вы, словно клубок змей, плетёте
интриги.